пригнуться. – Они до нас не достанут.
– Зато карабин достанет.
Раджпут нажал на спусковой крючок. Тишину над рекой разорвал пронзительный крик. Вопль человека, в которого попала пуля.
– Есть! – торжествующе воскликнул раджпут. – Негодяй явно зажился на этом свете. Пусть отправляется следом за своим конем.
– Не спеши радоваться, друг, – охладил его радость Каммамури. – Возможно, ты его только ранил.
– В таком случае начатое мною довершит тигр или крокодил.
– Или товарищи придут ему на помощь.
– Давайте пристанем к берегу. Хочу убедиться, что бандит мертв.
Маратха хотел ответить, но плот опять подхватило водоворотом.
– Эй, Тимул! – рявкнул раджпут, однако ответил ему не следопыт, а гуру:
– Там водопад!
– Что ж ты раньше молчал, старый хрыч? – заорал на него Каммамури. – Мы все потонем!
– Не потонем. Моя лодка, помню, без труда его миновала.
– Считаешь, мы тоже проскочим?
– Причем куда легче, чем ты думаешь. Тут пологие каскады, плот не разобьется. Однако нужно его направлять, чтобы не налетел на торчащие камни. – Гуру немного помолчал. – Скоро вы увидите башню.
– Беритесь за шесты! – приказал Каммамури.
– Подлые псы! – донеслось с берега. – Раджа отомстит за меня!
– Ты еще жив? – заорал в ответ раджпут, вновь хватаясь за карабин. – Может, лекаря позвать? Только сперва покажись.
– Шива покарает вас! Вы убили моего драгоценного коня, а теперь и меня ранили! Раджа с вас шкуру живьем сдерет!
– Синдхия далеко, – крикнул Каммамури. – И нам нет до него дела. Через несколько часов мы будем в безопасности.
– Вы расшибетесь о камни! И вас сожрут крокодилы!
– Благодарю за предупреждение! Постараемся быть осторожными. Доброй тебе ночи, приятель. Опасайся тигров, они куда опаснее водяных ящериц.
– Я узнал тебя, негодяй. Ты Каммамури. Раджа пообещал за тебя награду.
– С чего ты взял, что это я Каммамури?
– Я все время шел за вами и много чего подслушал.
– Больше ты ничего не услышишь, – пробормотал раджпут, прицелился и выстрелил на голос.
Не последовало ни крика, ни стона. То ли враг упал замертво, то ли решил прикинуться мертвым.
Плот все набирал и набирал скорость. Река, еще недавно столь медлительная, теперь бежала вперед, словно не замечая ни песчаных намывов, ни заторов из человеческих тел и веток. Волны шумели вокруг и накатывали на злосчастный плот. Каммамури и его товарищи как могли пытались замедлить продвижение, упираясь в дно длинными шестами.
С севера послышался рокот. Это ревел водопад, с громом обрушиваясь на камни и разбрасывая вокруг сияющие брызги.
– Гуру, – обратился к старику Каммамури, – не пойдем ли мы ко дну?
– Не должны.
– Говоришь, за водопадом нас ждет башня?
– Совершенно верно, старая могольская башня.
– Ладно, попытаем счастья. Берега слишком лесисты, высаживаться опасно, можно напороться на тигра-людоеда.
На плот хлынул настоящий ливень. Водопад так и бурлил, вздымая тучи грязных брызг.
– Держитесь! – заорал Каммамури. – Не бросайте шесты! Если свалитесь, они вам понадобятся!
– А водопад-то, похоже, высокий, – сказал раджпут, который предпочел бы оказаться в джунглях, кишащих самыми свирепыми хищниками.
Плот задрал нос, на мгновение замер и ухнул вниз, одним махом перескочив через несколько бурлящих порогов. Люди сгрудились посередине плота, крепко уцепившись за лианы, чтобы их не смыло накатывающими пенными волнами. Только раджпут еще орудовал длинным шестом, служившим ему кормовым веслом.
Волны шумели вокруг и накатывали на злосчастный плот. Каммамури и его товарищи как могли пытались замедлить продвижение, упираясь в дно длинными шестами.
Спуск длился и длился. Казалось, время остановилось. Наконец, чудом избежав торчащих тут и там острых камней, плот оказался в широкой заводи, питаемой водами вонючей реки.
– Я вспомнил, – сказал гуру. – Башня стоит на левом берегу, в глубине джунглей.
– Ну наконец-то! – обрадовался Каммамури. – Гляди-ка, твоя память не совсем закостенела.
– Я вижу! – воскликнул раджпут.
– Что именно?
– Башню. И еще стаю крокодилов, устремившихся за нашим плотом.
– Так ты заприметил башню?
– Да.
– Тогда причаливаем – и ходу, пока крокодилы не отгрызли нам пятки.
Все вновь взялись за шесты и стали править к берегу, отпихивая самых настойчивых рептилий. Похоже, заводь буквально кишела ими.
И вот бамбуковый плот, пройдя сквозь заросли водяных растений, ткнулся в берег. Беглецы торопливо выбрались на сушу и побежали. Крокодилы залезли на плот и теперь разочарованно по нему шастали.
– Поднажмем! – воскликнул Каммамури. – Пусть тупые твари грызут этот плот!
Они быстро двигались вперед по густым джунглям, мечтая лишь об одном – добраться до башни.
В темном густом лесу, где на каждом шагу поджидали препятствия, раджпут, заметивший башню, не мог привести отряд точно к цели. Бамбук, переплетенный всевозможными лианами, стоял стеной. Пришлось вновь пустить в дело тальвар.
Кроме бамбука, попадались тамаринды и высоченные бутеи, чрезвычайно распространенные в Ассаме. Это красивые деревья с узловатыми стволами, пышной бархатной голубовато-зеленой кроной, их ветви гнутся под тяжестью растущих гроздьями алых цветов. Местные жители сушат их и хранят для больших праздников.
Почти полчаса раджпут отчаянно сражался с непроходимой растительностью, затем из его груди вырвался радостный крик:
– Башня!
– И крокодилы за спиной, – добавил Тимул. – Гонятся за нами.
– Твари слишком медлительны на суше, – сказал Каммамури.
– Не обольщайся, господин. Мне случалось видеть, как они нападают на людей.
– На ровной местности – возможно. Но здесь им не развернуться.
Раджпут обрубил последние, самые неподатливые лианы, открыв проход в зеленой стене. Вид долгожданной башни придал ему сил, хотя бедняга оголодал и устал как собака.
Они вступили в рощу мадук – деревьев, дающих орехи, которые ценятся не меньше кокосовых. Ствол у них высокий, прямой, крона раскидистая, а ветви расположены столь правильно, что своими очертаниями мадука напоминает канделябр. Эти дикие растения встречаются и во влажных джунглях, и в сухих. Нашедший такую рощу может считать, что нашел клад.
Кроме орехов, мадуки известны мясистыми круглыми цветами с бледно-желтыми венчиками. Для индийцев они – настоящая манна небесная, поскольку цветы эти сладки и питательны. В свежем виде они отдают мускусом, поэтому их сушат на плетенках из лозы, пока не исчезнет запах, затем перемалывают в муку и пекут хлеб, не уступающий по вкусу малайским саговым лепешкам. Из перебродивших цветов мадуки получают алкогольный напиток, способный соперничать с лучшими сортами английского виски. В общем, мадука и кормит, и поит индийскую бедноту.
– Еда! – возопил раджпут. – У нас будет еда! Смотрите, сколько цветов!
– Потом, потом! Сейчас в башню, скорее! – велел Каммамури. – До нее уже рукой подать.
Раджпут неохотно оторвал взгляд от деревьев, посмотрел вверх и увидел нечто вроде колокольни с позолоченным куполом.
– Шива нас оберегает, – прошептал он. – Правда, гуру?
