увидев, как умер хозяина коня.
– Похоже на то. Однако боеприпасов у них много, легко они нас не выпустят.
– И мы умрем от голода…
– Хватит думать о своем брюхе, ненасытный медведь! Ну и спутнички у меня, нечего сказать! Один ничего не помнит и еле дышит, второй ноет, жалуясь на голод. Хочешь, я отдам тебе свою порцию цветов? Мне не жалко. В Черных джунглях мы с хозяином неделями обходились без мяса, питаясь лишь соком сахарного тростника, на который чудом наткнулись посреди бамбукового моря.
– Твою долю я не возьму, – возразил великан. – Ты наш командир, тебе положено даже больше, чем мне.
– Мы, маратхи, умеем долго терпеть голод…
Он умолк и поудобнее перехватил карабин. Под куполом громко прозвучал выстрел. В зарослях кто-то пронзительно вскрикнул.
– Одним меньше, – удовлетворенно произнес Каммамури. – Осталось восемнадцать.
– Ты заметил его?
– Нет. Выстрелил на дым. Не удивлюсь, если ночью бандиты попробуют взять башню штурмом, взобравшись по лианам.
– Хочешь, я их сейчас обрублю?
– Пока не стоит. Дождемся, когда они залезут повыше, а затем отправим в полет.
Они переползли под купол, спасаясь от града пуль.
Их спутники оставались спокойны. Гуру задумчиво посасывал цветок, Тимул разглядывал пол, словно изучая следы, оставленные здесь моголами несколько сотен лет назад. Куполу пришлось несладко, за четверть часа он превратился в дуршлаг. Пули навылет пробивали истончившуюся за долгие века медь.
– Дождемся подходящего момента, – сказал Каммамури. – Патроны у меня есть. В нужный час я не поскуплюсь.
Он взял ветку и по примеру старика принялся объедать цветы. Раджпут тоже наворачивал их, будто слон, не думая о завтрашнем дне.
Бандиты, разъяренные тем, что им вновь не удалось схватить четверых беглецов, за которыми они несколько дней гонялись по джунглям, принялись изливать свою злость, нещадно паля по башне. Толку от их пальбы не было никакого. Разве что купол с каждым залпом делался все более дырявым: фрагменты медной кровли так и летели во все стороны.
Стены же, возведенные руками могольских строителей, оставались неприступны. Осажденные чувствовали себя почти спокойно под защитой древних камней, толстой бронзовой двери и железных засовов.
Башня гудела от выстрелов, как гигантская труба. Похоже, на сей раз бандиты решили взять неуловимых противников живыми или мертвыми. В основном целились по парапету и куполу, но пули залетали даже в узкие бойницы, застревая в противоположной от них стене. К полудню было сделано больше трехсот выстрелов, но обозленные упрямцы и не думали останавливаться. Судя по всему, они отнюдь не считали свое предприятие безнадежным.
Что до раджпута, предстоящая осада пугала его куда больше бессмысленной пальбы. Он с тоской смотрел на существенно уменьшившуюся кучку вянущих цветов, которых могло хватить дня на два, не больше.
К часу дня стрельба прекратилась. Командир всадников, перебегая от дерева к дереву, дабы не поймать пулю, подошел к башне шагов на двадцать. Своей статью бородач чем-то напоминал раджпута. При нем были карабин, пара двуствольных пистолей и тальвар.
Он на секунду показался из-за зарослей, а потом снова скрылся в них. Там же стоял обессиленный конь.
– Сопротивление бесполезно! – заорал он. – Вы попались! Сдавайтесь, если вам дорога жизнь!
– Кто говорит? – лениво откликнулся Каммамури.
– Вам не уйти!
– Думаешь, мы тут с голоду умрем? Ошибаешься. У нас припасов на два месяца, даже рис для карри имеется.
– Врешь! Пытаешься выгадать время и дождаться подмоги от махараджи?
– Ну что ты! Мы ждем отнюдь не махараджу. Мы ждем старину Кампура, Горного медведя и покровителя рани. Он с часу на час появится здесь во главе десятитысячного войска.
Бандит выругался, потом повторил:
– Так вы сдаетесь или нет?
– Разумеется, нет. Горцы так вам наподдадут, что полетите, сверкая пятками, до самого лагеря Синдхии.
– Лжешь! Горцы не появлялись на равнине с тех пор, как рани бежала в Садию.
– А чем, по-твоему, занят махараджа?
– Его взяли в плен три дня назад вместе со смуглокожим принцем, привезшим в Индию страшное оружие.
– Кого ты хочешь надуть, приятель?
– Я говорю правду.
– Правдивые слова из уст бандита? Ха! Синдхии не видать ни белого принца, ни смуглого как своих ушей. Даже если их мало, они способны одним махом смести всю вашу орду голодранцев. Кстати, вы, наверное, есть хотите? Спустить вам мешок риса? У нас их тут целых семь, нам ни в жизнь столько не слопать.
– Неужто ты настолько щедр? – Бандит даже выглянул из-за дерева, держа карабин наготове.
– Может, ты взамен угостишь нас кониной? Здесь ни кусочка мяса, а ваши лошади вот-вот подохнут.
– Ну уж нет!
– Нет так нет. Я все равно сделаю тебе подарок. У нас еды много, девать некуда.
– Да-да, сбрось мне мешок риса. Мои люди прожорливы, а провианта у нас кот наплакал.
Он подкрался к самой двери.
Каммамури, зная, что имеет дело с негодяями, способными на любую подлость, распластался на полу, держа палец на спусковом крючке.
– Бросай же! – заорал командир. – Мы просто мечтаем о рисе!
– Лови! – Маратха вскочил на ноги. – Боюсь, наш рис чересчур тверд, но ничего не поделаешь.
Бандит, тоже ожидая подвоха, метнулся под сень деревьев, но Каммамури стрелял метко. Враг замертво повалился у подножия ближайшей мадуки. Из зарослей вновь принялись палить. По куполу застучали пули, и маратха ничком упал на пол.
– Третий, – сказал раджпут, не обращая внимания на выстрелы и истошные вопли врагов.
– Осталось семнадцать, если я правильно их сосчитал. Многовато. Впрочем, пуль у меня на всех хватит.
– Прибереги их на вечер, приятель.
– Зачем? Что у тебя на уме?
– Я уверен, под покровом ночного тумана бандиты попытаются забраться на башню. Проклятые лианы на редкость прочны. Может быть, все-таки их обрезать?
– Не стоит.
– Надеешься прикончить еще нескольких?
– Да. Если они к нам полезут, мы просто сбросим их вниз. Тальвар не затупился?
– Режет, как дамасская сталь.
– Выходит, я один тут ни на что не гожусь, – расстроился Тимул. – У меня лишь разряженные пистоли.
– Огреешь кого-нибудь рукоятью по башке, – ободрил юношу Каммамури. – Работы всем хватит.
– Кроме гуру, – хохотнул раджпут. – Наелся цветов и дрыхнет себе.
– Оставь старика в покое. В бою он нам не помощник.
Пока они беседовали, бандиты продолжали стрелять и кричать. Смерть командира рассердила их куда больше, чем гибель хозяина белого коня. Над деревьями повисло облако порохового дыма, однако ни одна пуля так и не попала в цель. Каммамури с раджпутом тоже пальнули наугад раз-другой, но в густых зарослях ничего невозможно было разглядеть. Подходить ближе осаждающие не решались, предпочитая оставаться под защитой зелени.
