И он потребовал сейчас же сыграть свадьбу.
Сыграли богатую свадьбу. И Дильаром поняла, что Иргаш нарочно прикидывался бедняком, чтобы не помогать им в их нищете и чтобы скорее сломить ее нежелание идти за него замуж. На свадьбе присутствовал сам губернатор провинции, и Дильаром поняла, что она обманута Иргашем еще раз. На свадьбу пришло много военных, которые называли Иргаша другом, и Дильаром поняла, что она трижды обманута. До сих пор Иргаш уверял, что он и здесь, на чужбине, работает простым кожевником.
По-своему Иргаш любил Дильаром, и яростная его страсть держала ее в чувственном угаре и заставила забыть о Рустаме.
Относился к ней Иргаш хорошо и даже не упрекал, когда она родила ему не сына, а дочь. Как будто он не изменился нисколько к жене, нежил и лелеял ее, точно аджамскую царевну из сказок «Тысяча и одна ночь», и не позволял ей работать.
— Мне нужна красивая женщина, а не батрачка, — говорил он ей.
Ревниво оберегал он ее от взглядов посторонних. Ревность вызывала в нем приступы бешенства, и про это не мешало знать Чандра Боссу.
… Получив столь решительный отпор на пороге, сулившем ему райские наслаждения, Чандра Босс не стал вступать в пререкания со своим слугой. Он взял себя в руки и, все еще ощущая на своем затылке шальные, полные бешенства глаза Иргаша, неторопливо пересек двор и поднялся по лестнице на крышу.
Только здесь он позволил себе дать волю своим чувствам:
— Ну, черномазый, не знаешь ты еще, с кем имеешь дело… С белым господином…
— С кем вы там беседуете?
Звук голоса Мохтадира Гасан-ад-Доуле Сенджаби привел в себя Чандра Босса.
— Садитесь. Выпьем за розу. Ведь, кажется, у Саади:
Роза из шипов,
Шипы из роз.
— У того же чертового Саади, — прошипел Чандра Босс, — имеется другое: «Чтоб тебе горько стало от змеиного яда!»
— Ну, у меня здесь в чаше не яд, а нечто более приятное… Так сказать, лекарство от любви.
Выпив, Чандра Босс поперхнулся и долго кашлял. Он покраснел, слезы текли у него из глаз, рот открывался и закрывался, втягивая со свистом воздух. Мохтадир Гасан-ад-Доуле Сендлсаби испытующе разглядывал его напрягшееся лицо и перебирал пальцами серебряный бокальчик.
— Что с вами? — наконец спросил он.
— Дьявольщина. Вы не могли предупредить… — наконец смог вымолвить Чандра Босс, все еще не в состоянии совладать с собой и кашляя. — Что это, чистый спирт?
— Чистый…
— Дьявольская привычка… кхм… кхм… чистый спирт глотать.
— Водку, виски терпеть не могу.
— Но виски… скажем, «Черный конь» с чем сравнить? — Чандра Босс даже почмокал губами и щелкнул языком, но снова болезненно поморщился. — Отвратительно. Все: язык, зев, нёбо — все обжег.
— Если пить вообще водку, так уж сорокаградусную, русскую. Ее весь мир пьет, или… шведскую «аквавива»… Но она хуже.
В самый разгар увлекательной беседы о марках водок в комнату скользнул Синг и поставил на столик поднос с тарелками и мисками, над которыми взвилось облачко пара чудесных ароматов.
— Не желаете ли, — вполголоса угощал Мохтадир Гасан-ад-Доуле Сенджаби, — корейка с горохом, копченый кабаний бочок…
— Аллах! — скорчил гримасу Чандра Босс с комическим ужасом. — И вы решаетесь в центре мусульманской страны, среди моря мусульман, в двух шагах от мусульманской святыни угощать правовернейшего мусульманина поганой, запрещенной пророком нашим свининой. Кстати, где наш друг Саиб Шамун?
Не отвечая на вопрос, Мохтадир Гасан-ад-Доуле Сенджаби продолжал:
— Кушайте, угощайтесь, никто не узнает. Сюда никто без спросу не войдет. А если вам претит кабанятина, позвольте предложить другое: вот русская ветчина, вот белая куропатка, вот треска отварная с картофелем и засыпанная яйцом. Картошку мне привезли с Памира. Давно я не ел ее, а треску прямо из Стокгольма, а вот, если не побрезгуете, камбала в белом соусе… Пробуйте… Не хотите ли еще по одной?
С полным ртом Чандра Босс снова заговорил:
— Вкусно невероятно. Синг у вас поразительный повар… Не понимаю, где вы только могли раскопать такое сокровище? Индус с такими кулинарными по-знаниями…
— Индус… хм… допустим… хэ… хэ…
— П-понятно… Но позвольте спросить, откуда у вас… у перса, скажем… у перса по документам… персидского негоцианта такое пристрастие к скандинавским блюдам? Мы, сыны Альбиона, предпочитаем бифштекс с кровью, ростбиф… да и яичница с кабаньим беконом выглядела бы недурно… Ваше здоровье! — Он налил в большой хрустальный бокал розового муската и выпил почти залпом. — А о виски вы напрасно… Знаете, после такого обеда… посидеть в кресле… сигареты… сода, виски… и… хэ… хэ… Сначала пополам, а затем, хэ… хэ… господин. Мохтадир… доливать чистеньким виски, хэ… хэ…
Неодобрительно глядел Мохтадир Гасан-ад-Доуле Сенджаби на непростительно быстро пьяневшего Чандра Босса и брезгливо морщился, когда тот осушал бокал за бокалом, не обращая внимания на марки, крепость, качество.
— Вы думаете, я пьян?.. — уже совсем осоловело спросил Чандра Босс. — Нет, не… беспокойтесь. Черт бы побрал Иргаша… Не можете себе представить… какой мерзавец… В… вы, господин Мох… Мох… э… Сенджаби… наверное, прячете эдакое приятное… с глазами газели… существо… Восток, нега, гурии…
Собеседник только покачал головой:
— У нас не принято.
— У кого у вас, черт возьми?!.. Я такой же англичанин, как и вы.
— В том-то и дело, что я не англичанин. Я швед.
Чандра Босс даже немного протрезвел. Как! Он, Чандра Босс, мнил себя всезнающим, всеведущим, на то он и разведчик первого класса! Он, Чандра Босс, знает как пять своих пальцев всех разведчиков Востока — и английских, и русских, и немецких, и бог их там знает каких еще. Знает всю подноготную: характер, интересы, слабости, скрытые пороки… и вдруг! Этот перекрашенный хной под перса тип вдруг оказывается не англичанин, а швед. Какая ошибка! Какой позор! Все профессиональные чувства Чандра Босса были оскорблены. Такого промаха он не делал за все тридцать лет своей работы. Он побагровел. Какое счастье, что за дастарханом нет этого болвана Саиба Шамуна с его рачьими глазами. Он снова налил вина и залпом выпил, даже не почувствовав ни запаха, ни вкуса.
— Но откуда… почему… вы швед… я думал, то есть… но… как вы попали… в образе купца…
Он окончательно запутался.
— Очень просто… Могу сказать, от своих я не делаю секрета. Я служил в персидской жандармерии. Интеллидженс сервис — более солидно. И вот я, Мохтадир Гасан-ад-Доуле Сенджаби, персидский негоциант.
