пустота не исчезала.
Что он скажет: «Привет! Почему не дождалась?» А чего он, собственно, хотел? Чтобы она со слезами повисла у него на шее? Тогда почему бы ему не постранствовать ещё лет эдак двадцать или двадцать пять, а потом нарисоваться на её горизонте на белом коне? Столько лет не ждут. Скорей всего, многократно уже отпетого и похороненного. Так что, никаких претензий и вопросов. Внятного обещания не было. А если даже было? Зачем напоминать о себе через столько лет? Сам виноват! Надо быть рядом, а не шастать где-то на краю земли. Кому ей выражать своё восхищение? Так что, дружище, обвиняй только себя. Казалось, забыл, но нет – всё держала до поры до времени цепкая память. И наслаждаясь собственной чёткостью, выдавала одну картинку за другой. И везде Лиза улыбалась и смеялась. Стремительно таяла крохотная надежда, что всё оплачено. Причём с большими процентами и лихими чаевыми. Но испытания ещё не кончились.
– Простите, любезный, храм уже закрывается. Вам некуда идти? – участливо спросил мужчина с ухоженной окладистой бородой, скорей всего, церковный староста. – Так можете у меня переночевать, а завтра, когда батюшка придёт, с ним и поговорите. А то вы уже шестой час перед алтарём стоите с поблёкшим взором.
– Нет-нет, благодарю. Всё в порядке, – смутился и засуетился Леонид.
Он вышел из храма, на лицо упали редкие снежинки. Он широко перекрестился, поклонился и пошёл к экипажу, который терпеливо его дожидался.
– На вокзал, – тихо произнёс он и тут сообразил, что все ещё держит в руках свою шляпу.
Январь 1911 года. Марсельский железнодорожный вокзал
Софи буквально на секундочку заглянула в сумочку, а маленький Базиль сделал шаг в сторону и… едва не угодил под тележку носильщика, заставленную целой пирамидой разнокалиберных чемоданов. Верхний накренился и готов был свалиться на малыша, который, ничего не подозревая, застыл, заворожённый огромным паровозом, пустившим облако белого пара. От страха Софи замерла, боясь даже пискнуть. Но тут сбоку метнулась тёмная тень и поймала падающую вещь над самой головой мальчика.
– Стоять! Чёрт возьми! Курица! – Нелестное замечание на русском, видимо, относилось к ней.
Мужчина, переводя дыхание, стоял с чемоданом в руках. Носильщик кинулся забирать своё, а она прижала сына к себе. От макушки до пяток пробежала горячая волна, ноги стали подкашиваться, да так, что она едва не осела на платформу. Могло ведь случиться ужасное. Пара вздохов – и она рассмотрела спасителя. Гладко выбритое, волевое молодое лицо, с контрастирующей сединой на висках, которая никак не вязалась с возрастом. Сильный загар, на скулах ещё сохранились следы былой бороды. И глаза, как два кусочка неба.
– Вы русский?
– Господь сподобил.
– Благодарю вас, вы спасли моего сына.
– Простите за резкость, но впредь будьте внимательней. Мальчики, они такие шустрые!
– Простите, разрешите спросить?
– Двое русских неожиданно столкнулись в сутолоке Марсельского вокзала, отчего же и не поговорить? Внимательно слушаю! – с ироничной улыбкой сказал незнакомец.
– Прошу прощения, вы случайно не родственник петербургского адвоката Александра Леонидовича Фирсанова?
– Самый что ни на есть родственник. Я его сын. С кем имею честь?
– Лёня, я – Софи Бенуа…
– О Господи!
И они обнялись. Крепко, крепко. Они стояли так долго, что он почувствовал игру завитушек её волос на своём лице, а она услышала его дорогой одеколон.
– Радость-то какая! – обрадовалась Софи.
– Свезло так свезло! – очень просто подхватил Леонид. – Странный город Марсель для русских. Мёдом, что ли, намазан?
– Это почему?
– Похоже, специально создан для встреч с прошлым. Ну, да бог с этим!
– Вы о чём?
– Утром встретил знакомую пару из Санкт-Петербурга, сейчас вас. Удивительно!
– Что вы тут делаете? – хором спросили они друг у друга и до неприличия громко засмеялись. А Базиль запрыгал возле них.
– Приехали проследить за тем, как готовят виллу к сезону.
– Виллу? К сезону? Так я погляжу, вы совсем почтенная мадам!
– Самую малость, но для друзей детства я осталась всё той же Софи.
– А это кто? – потрепав по голове мальчика, спросил Лёня.
– Это мой сын Базиль. Я же теперь маркиза де Дюфо-Сервак.
– Восхитительно! Я даже вам завидую!
– Лёня, оставь эту вычурность. Мы же давно на ты. Или есть повод? – насторожилась женщина.
– С моей стороны – нет!
– И с моей тоже! В Париже с мужем, на попечении няньки, осталась моя трёхлетняя дочь Элен, – гордо хвасталась Софи. – А Базиль вот, увязался. Норовит следовать за мной, как хвостик.
– Ну, мамми! – обиженно дёргая за рукав, пропищал мальчишка.
– А ты какими судьбами здесь?
– Не поверишь! В Париж собрался. Вы оттуда, а я туда! А потом домой! Я так давно не был дома! – мечтательно сказал Леонид, не заметив лёгкий испуг на лице маркизы.
– Сегодня всё равно поездов уже нет, так что, Лёня, составь нам с Базилем компанию. А на завтра я помогу тебе всё устроить.
– С превеликим удовольствием!
Вилла семьи Дюфо-Сервак напоминала белокаменного лебедя, готового вот-вот взмыть к небу. Центральный дом под непривычно светлой черепицей, два ажурных крыла с колоннами и башенками, обрамляющими большой пруд в небесно-голубой чаше. Белые ступени главного входа струились от двери к дорожке с мелким гравием. Во внутренней архитектуре здания преобладали плавно перетекающие одна в другую волнистые линии. Казалось, что секунду назад по дому пронёсся тёплый ветерок, и всё так и застыло. Над арками входа замер мраморный прибой, из овальных окон открывался чудесный вид на море. «Дворец падишаха», – окрестил про себя Леонид. Каждая чёрточка служила только для одного – для создания уюта.
Ужин удался. Кухня была утончённо-изысканной, они смеялись, веселились, вспоминали детские годы.
– А помнишь, Леонид, как ты жонглировал шариками?
Леонид подмигнул глазом, схватил чайные ложки, и они полетели кверху. Базиль был ошеломлён и сражён наповал необычным гостем.
– Прошу прощения, Базиль, никогда так не поступай за столом, – понимая, что подаёт дурной пример мальчику, сказал Фирсанов.
– А вы меня научите?
– Если вы, молодой человек, договоритесь с мамой.
– Мамми! Мамми! Ты позволишь мне?
– Только не сегодня, малыш. Леониду Александровичу надо обязательно отдохнуть после долгой дороги, и тебе пора уже спать. Жермена! – позвала она служанку.
– Спокойной ночи, мсье Фирсанов. Желаю вам хорошо выспаться. – Базиль поклонился и пошёл за явившейся служанкой, хотя было видно, что каждый шаг мальчику даётся с огромным трудом. Но воспитание брало верх над чувствами. Было трогательно смотреть, как этот маленький человек старается управлять своими эмоциями.
– Помнится, в тот раз ты жонглировал шариками, – вернулась в детство Софи, когда они остались вдвоём.
– Да. Тогда я целую неделю репетировал ночами, чтобы исправить ту ужасную публичную
