Патриции с картин работы Тициана
Идут по мрамору дворцовых галерей…
Жозе-Мариа де Эредиа. «Догаресса»
Май 1604 г. Париж
Камилла! Да, похоже, эта юная красавица оказалась для Ивана роковой. То есть почти роковой, если бы не внезапная помощь неизвестного гугенота и Жан-Поля. Все трое – Камилла, Жан-Поль и куда-то запропастившийся после всех произошедших событий Рене – при всей их несхожести преследовали общую цель: убийство короля! Страшно подумать. Лучше спросить, тем более что нормандец быстро приходил в себя и уже имел вполне веселый и даже довольный вид. Лекаря не приглашали, просто промыли рану да наложили повязку – все исполнял Митрий, вполне добросовестно и вдумчиво, как и положено прилежному студенту медицинского факультета Сорбонны. К тому же, в отличие от многих, отрок хорошо помнил добро – если б не помощь Жан-Поля, уж точно загремел бы с крыши на мостовую. Насмерть, может, и не убился бы, но кости бы поломал, да еще бы наверняка попал в лапы преследователям. А дальше… Дальше и представлять не хотелось – пытки и медленная мучительная смерть. А как же иначе? Заговор против короля – это вам не шутки!
Ребят так никто и не трогал, хотя по всему городу, включая Латинский квартал, естественно, ходили слухи о неудавшемся покушении. Король Генрих – Генрих Наваррский, Генрих Бурбон – казалось, не придал сему происшествию особого резонанса: ну, подумаешь, покушение – одним больше, одним меньше, что же теперь – затаиться, укрыться в Лувре, словно рак-отшельник, и сидеть там до конца своих дней, отказавшись от всех радостей жизни? Но ведь это – та же смерть, только не от пули и кинжала, а от скуки. Потому в Париже по-прежнему гремели балы.
– Ну, как? – Войдя в комнату, Иван взглянул на лежащего в постели Жан-Поля.
– Замечательно, – улыбнулся тот. – Все благодаря стараниям Мити. Вот уж из кого получится прекрасный врач! Даже целый профессор.
– Ну, уж ты скажешь! – засмущался Митрий.
Нормандец состроил уморительную рожу:
– Уважаемый господин профессор, как скоро я смогу танцевать?
– Танцевать? – Митька ухмыльнулся. – Думаю, через неделю-другую – вполне.
– О, я вам крайне признателен, уважаемый доктор.
Иван присел на край кровати и пристально взглянул в хитрые глаза раненого:
– Танцевать тебе и впрямь еще рано, Жан-Поль. А вот поговорить – в самый раз.
– Признаться, давно ждал ваших расспросов. – Нормандец сразу стал серьезным. – Давайте так – сначала я расскажу все, что знаю, а затем уж вы зададите вопросы, буде таковые возникнут. Идет?
– Идет, – кивнул Иван. – Давай рассказывай.
Жан-Поль снова улыбнулся и пожал плечами…
Его эмоциональный рассказ оказался весьма познавательным и интересным, и оба – Иван и Митрий (Прохор еще с утра ушел к кузнецу Пьеру) – слушали нормандца затаив дыхание.
Внешнее спокойствие французского государства было обманчивым – король Генрих хоть и примирил враждующие стороны – католиков и гугенотов, – тем не менее по-прежнему вызывал недовольство и тех, и других. Гугеноты были недовольны недостаточными уступками, которые католики, наоборот, считали чрезмерными. Вражда между двумя конфессиями отнюдь не закончилась королевским эдиктом в Нанте, слишком уж долгим и кровавым было противостояние. Гугеноты так и не простили католикам ночь святого Варфоломея, преследования за веру, пытки и костры инквизиции. Католикам тоже было чем посчитаться – поруганные церкви, издевательства, вырезанные от мала до велика городки и деревни. Кровь, с обеих сторон была кровь – и еще неизвестно, с какой стороны ее пролили больше. Наверное, все – одинаково много. Кроме простых католиков и гугенотов имелась и третья сила – аристократия, пытавшаяся влиять на короля в своих интересах. «Дворянство шпаги» частенько бунтовало, желая выжать у власти максимум подачек и привилегий, и не прочь было напугать монарха. Именно это и попросили сделать Жан-Поля некие люди, имена которых он не назвал, будучи связанным данным словом. Верный человек должен был выстрелить из мушкета по окончании мессы, выстрелить вовсе не в короля, и затем скрыться, бросив на видном месте мушкет с еще дымящимся фитилем и распятие, – это должно было послужить хорошим предупреждением Генриху, предостеречь его от слишком больших уступок гугенотам.
– Так значит, просто напугать? – хмуро переспросил Иван.
– Да-да, – закивал нормандец. – Именно так! Иначе б я не втянул в настоящий заговор случайных людей – слишком многое было бы поставлено на кон.
– А так, значит, можно? – Иван постепенно накалялся. – А мы-то считали тебя другом, Жан-Поль! А ты так подло подставил нас под пули гвардейцев, под пытки и смерть!
– Да никто б на вас не подумал! – приподнявшись, яростно возразил Жан-Поль. – Вы же иностранцы! С чего вам лезть в чужие дела? Тем более я был рядом, в толпе, и вывел бы вас прочь потайным ходом… Нет-нет, не возражайте, вывел бы, клянусь святым Дионисием! Я уже пробирался к вам, когда вы вдруг так внезапно исчезли… Я уж не знал, что и думать. Полез на крыши и вот…
Иван с сомнением покачал головой:
– Не знаю, можно ли тебе теперь верить. Кто знает, где бы мы все сейчас были, если б не плащ Рене!
– Рене? – удивился нормандец. – А он-то тут при чем?
Русские переглянулись:
– Сказать ему?
– Умоляю, говорите по-французски! – взмолился Жан-Поль.
Иван еле заметно кивнул.
– Вот что, Жан-Поль, – негромко произнес Митрий. – Хочу тебе сказать, что незадолго до произошедших событий месье Рене Мелиссье обратился к Прохору с точно такой же просьбой, что и ты – к Ивану! Затеять свалку у определенного дома.
– Что?! – вскинулся нормандец и тут же, скривившись от боли, осел. – Значит, и гугеноты тоже… Что ж, следовало ожидать – случай удобный. Так вот кто чуть не попал в короля!
– Ага, так Генриха чуть было не пристрелили?! – Митрий всплеснул руками. – Вот так попугали! Ты, кстати, это откуда знаешь, Жан-Поль?
– Заглядывал толстый Робер, я ему сказал, что пострадал на дуэли.
– Робер?! – не на шутку озаботился Иван. – А он не донесет?
– Не донесет. – Нормандец усмехнулся. – Ничего необычного – не впервой мне случается пострадать на дуэли.
– Ну, ты прямо этот… забияка, бретер! – покачал головой Митрий.
– Благодарю за лестные слова, – как мог, приосанился раненый. – Однако что касается гугенотов… им нет никакого смысла убивать короля. Напугать – да, но не убивать. Клан Медичи – католический клан, и вместо малолетнего наследника страной бы стали править католики, да еще самые упертые! Нет, убить хотели не гугеноты…
