годом позже, когда Тохта-хан подверг разорению улус Ногая и разгромил его войско. «Оба войска сошлись в местности, называемой Куканлык [62], и сразились, – пишет Бейбарс. – Поражение постигло Ногая во время заката солнца. Сыновья и войска его обратились в бегство и разбрелись в разные стороны. Он же оставался на коне; но он уже был в преклонных летах, и глаза его были покрыты волосами бровей его (мешавшими ему видеть); старость его одолела и ослабила его силу. Настиг его Русский из войска Токты; он (Ногай) сообщил ему, кто он такой и сказал ему: “Не убивай меня, я Ногай, а отведи меня к Токте; мне нужно с ним сойтись и переговорить с ним”. Но Русский не поддался его словам, а тотчас тут же отрубил ему голову, принес ее к царю Токте и сказал ему: “Вот голова Ногая”. Тот спросил его: “Что же надоумило тебя, что это Ногай?” Тот ответил: “Он сам мне поведал об этом и просил меня не убивать его, но я не послушался его и кинулся на него”. Токта вознегодовал на это сильным гневом и отдал приказание на счет (казни) Русского. Он был убит за то, что умертвил такого великого по сану человека, а не представил его султану. Он (Токта) сказал: «правосудие требует смерти его, чтобы не явился снова кто-нибудь, который сделал бы подобное этому». По Рашид ад-Дину, русский воин не стал убивать Ногая, а решил доставить его к Тохта-хану живым, но Ногай умер по дороге.
Так или иначе, с Ногаем было покончено, и до самой смерти, наступившей в 1312 году, Тохта-хан правил спокойно и единолично. Рашид ад-Дин пишет о нем как о «государе чрезвычайно незлобивом, терпеливом и исполненном достоинства», но на самом деле Тохта-хан не отличался мягкостью характера. Хорошо понимая, что главная опасность для правителя исходит от его родственников, Тохта-хан предал смерти многих джучидов, начиная со своих родных братьев. Собственно, у правителя, желавшего упрочить свою власть, не было иного выхода.
В отличие от Берке, Менгу-Тимур придерживался исконной монгольской веры, так что с его приходом к власти темпы распространения ислама в улусе Джучи снизились. Тохта-хан тоже был язычником. У арабских авторов, например – в «Летописи Шейха аль-Бирзали», можно встретить упоминания о том, что великий хан Тохта поклонялся идолам и оказывал большой почет колдунам и буддийским ламам. Но в ханском окружении число мусульман продолжало расти, и даже язычник Тохта, привечающий колдунов и лам, оказывал особое покровительство мусульманскому духовенству.
Глава 6
Узбек-хан, правитель ордынского Золотого века
Узбек-хан, в исламской традиции титуловавшийся как султан Гийас ад-Дин Мухаммед, был сыном Тогрула, десятого сына Менгу-Тимура. Тохта-хану он приходился племянником. Годом рождения Узбека принято считать 1283-й, так что на момент прихода к власти в 1313 году ему было около тридцати лет. Само то, что Узбек смог благополучно достичь зрелого возраста при своем крайне подозрительном дядюшке Тохта-хане, свидетельствует о его уме, а также о умении создавать у окружающих нужное впечатление о себе.
«Когда этот правитель [Тохта] умер, то после него пришел к власти Узбек-хан, человек годами около тридцати, – говорится в “Летописи Шейха аль-Бирзали”. – Он был приверженцем ислама, отличался умом, красивой внешностью и статью… Он был юношей прекрасной наружности и прекрасного нрава, истинным мусульманином и храбрецом».
Изначально преемником Тохта-хана был назначен его сын Иксар, которого поддерживал влиятельный сановник Кадак, явно претендовавший на роль покойного Ногая. «У него [Тохта-хана] был сын по имени Илбасмыш [Иксар], – пишет в “Истории Шейха Увейса” азербайджанский историк Абу Бакра ал-Кутби аль-Ахари. – Кадак был амиром-и бузург [великим эмиром]. Он хотел возвести на трон после Газана Илбасмыша. Узбек, сын Тогрулчи, сговорился в Хорезме с Кутлуг-Темуром и под видом [необходимости присутствовать] на поминках по падишаху [Тохта-хану], они проникли в ставку. В одно время Узбек ударил ножом Илбасмыша, а Кутлуг-Темур – Кадака, убив обоих. Власть перешла к Узбеку, и он воссел на трон» [63]. К слову будь сказано, Кутлук-Тимура, эмира хана Узбека, не следует путать с Тимуром Кутлугом, правившим Золотой Ордой с 1395 по 1399 год, это совершенно разные исторические персонажи.
Укрепив свою власть, иначе говоря – разделавшись со всеми родичами, которые представляли потенциальную опасность (это уже вошло у монгольских правителей в привычку), на восьмом году своего правления, в 720 год хиджры, соответствовавший периоду с февраля 1320 года по январь 1321 года, Узбек-хан принял ислам и стал султаном Мухаммедом. Так, во всяком случае, говорится в анонимной «Родословной тюрков», датируемой XV веком: «В течение восьми лет после обретения ханской власти, он [Узбек] проводил жизнь со всем своим племенем и улусом в северных пределах Дешт-и-Кипчака [Половецкой степи], поскольку ему нравились вода и воздух тех мест, а также богатая охота. По прошествии же восьми лет, под руководством святого шейха… Зенги-ата и главнейшего сейида… [64] святого Сейид-ата, преемника Зенги-ата, он [Узбек] в месяцах 720 года хиджры… удостоился чести принять ислам».
Раз уж так сказано в летописи, то так традиционно принято считать, но есть мнение, что новая волна исламизации Золотой Орды (прежняя наблюдалась в правление Берке) началась еще при Тохта-хане. На это недвусмысленно указывают монеты, отчеканенные в 1306–1311 годах, на которых выбиты лакабы «гийас ад-дин» – «спаситель веры» и «ал-азам гийас ад-дунийя» – «величайший спаситель мира». Лакаб – это почетный возвеличивающий титул, широко распространенный у арабов и вообще среди мусульман, но не среди монголов, которые никаких дополнительных титулов не знали.
Напрашивается вопрос – почему Чингизиды, исконные монголы, которым было положено держаться религиозной доктрины Великого (или Вечного) Синего Неба и чингисхановой Ясы, столь легко и, можно сказать, массово, меняли веру?
Причин тому было несколько.
Во-первых, Чингисхан не ставил культ Неба выше других религий и всячески демонстрировал бережное отношение к религиозным культам покоренных народов, что было весьма мудро и избавляло от лишних проблем. Какая разница, кому поклоняются подданные? Лишь бы соблюдали установленные законы и платили бы подати.
Во-вторых, культ Неба, по-научному называемый «тенгрианством», сильно проигрывал в сравнении с ведущими мировыми религиями, особенно – в сравнении с исламом, который с самого начала своего существования обладал выраженной пассионарностью. Да и вообще, структурно организованные монотеистические религии гораздо удобнее для правителей, ведь из идеи одного (единого) Небесного Владыки вытекает концепция одного правителя на земле. Единовластие – это следствие единобожия. Четкость установлений, касавшихся всех сфер человеческой жизни, тоже имела значение – гораздо удобнее жить по правилам, нежели без них.
В-третьих, с течением времени Чингизиды все
