Ришелье иронически улыбнулся.
— Что касается приятных развлечений, то у ее величества, кажется, никогда не бывает в них недостатка, сир, — сказал он.
— Надо признаться, наш двор не изобилует ими, — сказал король. — Я иногда упрекаю себя за это и все-таки не могу решиться принимать участие в шумных празднествах!
— Вам не в чем упрекать себя, сир, я повторяю, что при дворе развлечения образуются сами собой.
— Какие же, ваша эминенция?
— Тайные, сир, не явные!
— Какого же рода? Ришелье пожал плечами.
— Мы опять попали на неприятную тему, ваше величество, я бы не хотел быть вечным обличителем, тем более, что виновным всегда остаюсь я же!
— Виновным? Как понимать это, господин кардинал?
— Самая неблагодарная обязанность, ваше величество, та, где приходится иметь дело с женским умом, он так изворотлив, что его никогда не перехитришь.
— А я, напротив, полагаю, что неудачи возбуждают энергию. Надо доказать противной стороне, что и мы умеем иногда выигрывать сражения.
— Если на неприятельской стороне такие усердные и ловкие помощники, сир, то, разумеется, всегда опоздаешь, и крепость, которую считаешь осажденной, окажется пустой!
— Не следует унывать из-за этого, а надо, напротив, продолжать начатое.
— Другие опыты, быть может, будут удачнее, — отвечал король, любопытство которого было возбуждено.
— Наши противники беспрестанно меняют место действия!
— А где же оно находится в настоящее время, кардинал?
— В стенах нашего доброго города Парижа!
— А! Это, быть может, удобнее для нас?
— Только в том случае, сир, если мы будем действовать тайно и быстро.
— Париж велик, не можете ли вы подробнее указать место?
— Улица д'Ассаз, дом номер 21, — отвечал Ришелье.
— Кто живет в этом доме?
Кардинал принял дипломатически таинственный вид.
— Этого я не мог разведать, сир, чтобы узнать это — надо дождаться удобного времени.
— А когда, по вашему мнению, настанет это удобное время?
— Сегодня!
— В котором часу?
— Полчаса спустя после того, как ее величество в сопровождении только обергофмейстерины отправится на улицу д'Ассаз, куда она изволит ездить очень часто.
Король с изумлением взглянул на кардинала.
— Признаюсь, у вас отличные слуги, господин кардинал, гораздо лучше, чем у меня, — сказал он. — Ваше известие, как видите, в высшей степени удивило меня.
— Это меня радует, ваше величество, я бы желал доказать вам, что я неусыпно оберегаю вас и всей душой вам предан.
— И королева часто посещает улицу д'Ассаз?
— Уже в четвертый раз, ваше величество! Но если мы хотим иметь успех, дело это следует хранить в глубочайшей тайне.
— Вы ничего не знаете о цели этих поездок, ваша эминенция, о значении их?
— Быть может, маленький заговор, или… Но зачем догадываться? Вы сами все узнаете, сир! Они не подозревают, что нам известно место их тайных действий, следовательно, вы явитесь совершенно неожиданно и узнаете то, что вам нужно.
— Хорошо, очень хорошо, ваша эминенция! Мы докажем дамам, что им не всегда удается провести нас!
— Желаю вам успеха, сир.
— Им я буду обязан вам, ваша эминенция! Я сообщу вам о результате моей поездки.
Кардинал поклонился и вышел от короля, довольный тем, что достиг хоть одной из двух намеченных целей.
Людовик поверил сведеньям Ришелье, он имел намерение отправиться тайно вслед за королевой, неожиданно предстать перед нею, будучи в полной уверенности, что попадет на тайное свидание и обличит Анну Австрийскую в неверности. Он непременно хотел знать, что ее влекло на улицу д'Ассаз.
Сентябрьское солнце, проникавшее сквозь высокие окна Лувра, так ярко освещало комнаты короля, что казалось, будто золотистые лучи его хотят разогнать в душе Людовика мрак мучивших его тяжелых сомнений. Скрестив руки на груди, король тревожно ходил взад-вперед по комнате, ожидая уведомления от маркиза де Сен-Марса, которому он поручил тайно наблюдать за отъездом королевы.
Наконец маркиз появился у портьеры и поспешно вошел в комнату.
— Какое известие несете вы мне, маркиз? — спросил с нетерпением король.
— Ее величество сейчас в своей карете выехала из Лувра, — отвечал Сен-Марс. — Она сегодня в парадном туалете, и ее, кроме обергофмейстерины, сопровождают герцогиня де Шеврез и маркиза д’Алансон. Ее величество, по-видимому, очень весела. Садясь в карету, она бросила взор на окна вашего величества.
— Надеюсь, вы не показались ей, маркиз?
— Само собою разумеется, ваше величество, я остерегся.
— Я знаю, маркиз, что вы осторожны и опытны в этих делах.
— Я должен еще упомянуть, сир, что несколько раньше королевы один из камергеров ее величества также поехал по направлению к улице д'Ассаз!
— Благодарю вас, маркиз! Прикажите сейчас же подать мой экипаж и передайте герцогам Сюлли и де Бриссаку приказание сопровождать меня.
«Я явлюсь к ним со свидетелями, — подумал король после ухода Сен-Марса. — Если она виновна, то унижение будет чувствительнее! Ах, ваше величество! Вы изволили тревожно посматривать на мои окна, вы берете с собой толпу провожатых, чтобы иметь больше сторожей, оберегающих вас от моего гнева, но, клянусь, ваши предосторожности не остановят меня. Я должен узнать, кого вы посещаете на улице д'Ассаз и узнаю во что бы то ни стало!»
— Вы уже готовы, господа, — обратился Людовик к входившим в это время обоим герцогам. — Я приглашаю вас сопровождать меня на улицу д'Ассаз.
— На улицу д'Ассаз, ваше величество? — простодушно спросил ничего не подозревавший старый герцог Сюлли, — а что же мы будем делать там, сир?
— Вы увидите там кое-что, чему очень удивитесь, любезный герцог, — со злой усмешкой отвечал король, — но поедем, времени терять нельзя!
Король приказал своему лейб-кучеру ехать на д'Ассаз и остановиться у подъезда того дома, где он увидит два придворных экипажа. Карета быстро помчалась по улицам Парижа, пронеслась мимо Люксембургского дворца и вскоре остановилась у дома номер 21, очень красивого здания, у подъезда которого действительно стояли две придворные кареты. Король поспешно вышел из экипажа и в сопровождении обоих герцогов вошел в дом.
Парадный вход и устланные коврами лестницы свидетельствовали, что здесь живет богатый и знатный человек. Жюль Гри не солгал в своем донесении кардиналу. Это великолепие еще более усилило подозрение и нетерпение короля.
Мягкие ковры совершенно заглушали шаги Людовика и его провожатых. Взойдя на лестницу, король остановился и, казалось, глазами отыскивал дверь, которая должна была привести его к цели. Вдруг он увидел в конце украшенного живописью и великолепной колоннадой коридора полуприподнятую портьеру и быстрым шагом направился к ней.
