Я снова отправлялся в путь в облике гачупино, верхом на породистом жеребце, ибо это было менее рискованно, чем путешествовать под видом пеона. Гачупинос и богатые креолы бежали от взбунтовавшейся черни, тогда как простой народ сочувствовал революции. Поэтому состоятельный кабальеро не вызывал у солдат и альгвазилов вице-короля ни малейших подозрений, и опасаться мне следовало совсем другого: как бы кто-нибудь из своих – партизаны или bandidos – случайно не приняли меня за врага.
Город Мехико – лакомый кусочек для любого завоевателя. Некогда то был волшебный Теночтитлан, где Мотекусома правил языческой державой, способной поспорить блеском и величием с империей Хубилай-хана... Потом он стал трофеем Кортеса и его банды авантюристов, именовавших себя конкистадорами... Город столь великолепный, что когда Кортесу впервые открылась панорама его дворцов, садов и храмов, Великий Завоеватель замер в благоговейном восторге, не веря своим глазам и боясь, уж не дьявольское ли это наваждение.
Сейчас это был величайший город обеих Америк, резиденция вице-короля Новой Испании, который, в силу удаленности колонии от метрополии, обладал в своих владениях фактически монаршей властью.
По прибытии в столицу я решил первым делом встретиться с Ракель, а уж потом найти Лизарди и вытянуть из Книжного Червя как можно больше сведений по интересующим меня вопросам: уж ему-то наверняка известны и факты, и слухи.
Ракель вся лучилась воодушевлением.
– Каждый день к нам приходят вести о все новых и новых чудесных свершениях. Повсюду, где появляется падре, проводятся реформы, устанавливается справедливое правление и простые люди получают права.
Мне не хотелось ее разочаровывать, но я-то знал, что войны выигрывают не словами, да и в любом случае, несмотря на все наши успехи, до окончательной победы еще очень и очень далеко.
Мы присели на краешке фонтана, в прохладной тени двора, и я рассказал Ракель о том, как разворачивались события после ее отъезда из Бахио. Она выслушала меня с восхищением и неподдельным интересом, а потом сама заговорила об Изабелле:
– Я знаю, Хуан, что у нас не получится нормальной беседы, пока ты не узнаешь все, что касается твоей возлюбленной.
– Никакая она мне больше не возлюбленная. Мне до нее дела нет.
– Ты лжец. Ну-ка, взгляни мне в глаза и повтори то же самое еще раз.
Ну почему, интересно, женщины видят меня насквозь?!
– А дела у твоей красавицы, между прочим, не очень хороши, – продолжила Ракель. – Конечно, многие могут сказать, что она получила то, чего заслуживала, но поскольку я сама выросла в роскоши, а потом, в один ужасный день, оказалась разоренной, то даже испытываю к Изабелле нечто вроде сочувствия.
– Никак ее муженек промотал свое богатство?
– Хуже того. Пытаясь покрыть непомерные расходы супруги, он занялся рискованными финансовыми операциями, но его удача в делах оказалась столь же коварной и вероломной, как и прекрасная Изабелла. Бедняга вконец запутался в долгах и в результате был вынужден отправиться в Сакатекас, чтобы продать свою долю в серебряных рудниках.
– Неужели маркиз оказался в Гуанахуато и был убит во время штурма зернохранилища? – спросил я, надеясь, что это предположение окажется верным.
– Ну уж не думаю, что он был достаточно храбр, чтобы защищать зернохранилище. Так или иначе, маркиз покинул Сакатекас с седельными сумами, битком набитыми вырученным от продажи рудников золотом, но по дороге в столицу был захвачен разбойниками. У него достало ума назваться вымышленным именем. Узнай bandidos, что им попался маркиз, они запросили бы такой выкуп, что его не осилить и вице-королю.
– А какая именно шайка его захватила?
– Чего не знаю, того не знаю.
– А вдруг это досужие сплетни? Откуда тебе вообще это известно?
Ракель улыбнулась.
– Ну... можно сказать, из первых рук.
– Ты разговаривала с Изабеллой?
– Нет, конечно. Разве станет сеньора маркиза говорить о таких вещах с метиской, обучающей детей в богатых семьях.
– Ага, я догадался: ты хорошо знакома с кем-то из ее подруг?
– Не совсем так. Я общаюсь с ее служанкой.
Увидев выражение моего лица, Ракель рассмеялась.
– Сестра ее служанки работает у меня, помогает мне по дому. Когда у служанки Изабеллы выдается свободное время, она приходит навестить сестру. Поскольку Изабелла в свое время отбила у меня жениха...
Ощутив укол совести, я поежился и отвел глаза.
Заметив мое смущение, Ракель усмехнулась и продолжила:
– ...то я испытывала естественный интерес – и зависть – к роскошной жизни Изабеллы. А как известно, от служанки ничего не утаишь.
– Так значит, муж Изабеллы похищен, а она разорена?
– И да, и нет. Похоже, перед тем как маркиза схватили разбойники, он получил огромную сумму в золоте и успел его где-то спрятать. Думаю, Изабелла не стала бы долго горевать, убей похитители ее супруга, а вот исчезновение сокровищ – это совсем другое дело.
– Так она избежала вдовства и разорения?
– Понятия не имею – Изабелла исчезла. И никто не знает, куда она подевалась, даже ее служанка.
– То есть как это исчезла?
– Доброжелатели говорят, будто она взяла свои драгоценности и отправилась выкупать мужа. Ну а недоброжелатели... – Ракель пожала плечами.
¡Аy de mí! Попадись мне сейчас маркиз – я бы одной рукой сдавил ему горло, а другой бы сгреб все его золото и...
– Господи, Хуан! Видел бы ты себя со стороны: у тебя на лице написаны кровожадность и вожделение одновременно. Неужели Изабелла по-прежнему так много для тебя значит даже после того, как пыталась тебя убить?
– Да ничего подобного, Ракель... Это тебе, наверное, просто показалось. Расскажи лучше про нового вице-короля.
– Он крепко держит власть, опираясь на поддержку испанцев – как гачупинос, так и креолов.
– Да уж, бедняга вертится, как волчок, не зная, за что хвататься и как справиться с революцией.
– Не стоит недооценивать противника, – предостерегла Ракель. – Вице-король полон решимости нанести нам поражение. И не следует забывать, что Венегас – новичок в колонии. Едва он, всего лишь два месяца тому назад, сошел на берег в Веракрусе, как падре поднял восстание, которое тут же начало распространяться, как лесной пожар.
– В Испании этот человек был военным?
– Насколько я слышала, – ответила Ракель, – Венегас не ахти какой стратег; он скорее политик, и военная служба была для него лишь ступенькой в карьере. Однако имей в виду: ему есть что защищать, за ним стоят тысячи оказавшихся в отчаянном положении гачупинос, да и большинство креольских семей – сторонники действующей власти.
– Это верно, мы не получили заметной поддержки со стороны креолов даже в Бахио.
