Хозяин чудесного, волшебного поместья граф Жан-Франсуа де ля Рокк, надо прямо сказать, принимал важного парижского гостя на славу, истинно по-королевски. Ублажал как мог!
А главное, чем только граф не потчевал Жана Кьяппа! Бог ты мой! Морские гребешки, омары, лангусты, устрицы, мидии, колбаса из свиных кишок Гемене, паштеты по-реннски, молодая баранина с гарниром из цветной капусты и артишоков, а на десерт — бретонский пирог, киш лорен [9] и чудесный сладкий сидр — последний в совершенно неограниченных количествах.
К десерту гость был до отказа набит, как утка яблоками, и животик его туго-претуго надулся, преобразившись в шар внушительных размеров.
К концу трапезы Кьяпп уже, кажется, ровным счетом ничего не соображал, выпучил бессмысленно глаза и едва уже передвигался. Он хрипел и издавал не очень-то членораздельные звуки, похожие чем-то на хрюканье.
В результате основную, главную часть визита пришлось перенести на следующее утро. Но граф де ля Рокк не только нимало об этом не пожалел, а остался очень даже доволен, ибо максимально отяготить желудок префекта полиции Парижа обильным угощением прямо входило в замысел дальновидного политика.
Итак, покамест дело продвигалось самым наилучшим образом — всеми фибрами своего существа ощущал де ля Рокк. Все обещало — как не без оснований полагал он — что всесильный префект Парижа на следующее утро будет исключительно мирным, покладистым и благодарным, а это для хозяина очаровательного поместья было очень даже важно.
* * *
Граф не зря зазвал Кьяппа к себе в замок: он, вне всякого сомнения, рассчитывал основательно сойтись с ним.
Собственно, так и произошло. Впоследствии дружба с префектом Парижа значила для де ля Рокка премного и даже имела, пожалуй, совершенно исключительное значение. Почему — это станет ясно при знакомстве со следующими разделами настоящей хроники.
Забегая вперед, скажу, что и Кьяпп и граф де ля Рокк стали едва ли не главными творцами фашистского мятежа 1934 года.
2
20 апреля
ЗАМОК «ЛЯ РОКК»
Завтрак в интересах дела был очень даже легкий, что дало де ля Рокку и Кьяппу полнейшую возможность досконально обсудить все намеченное. А тема беседы, ради которой префект Парижа и отправился на самый юг полуострова Бретань, была, собственно, одна — точнее две, как две половинки одного плода.
Первая половинка. Демократия, занесенная во Францию евреями, прогнила до основания, и в результате стал заваливаться постепенно и весь этот благословенный край.
— Господин префект! Срезав мерзкий, склизкий плод демократии, — в запальчивости кричал граф, топая ножкой и сильно подергивая плечиком, — мы спасем нашу Францию, наше страждущее Отечество.
А вот и вторая половинка: гибельность для Франции гнусного и чрезвычайно опасного еврейского засилья.
— Это ужасно, поистине ужасно: вонючие евреи держат нас в своих грязных тисках, и это происходит на нашей же родной земле, — выйдя из себя, визжал де ля Рокк.
А затем добавил, в полнейшем ужасе вращая глазками:
— Кошмар! Мы у себя дома, а между тем управляют здесь евреи. Да, они просто помыкают нами.
Граф неистовствовал. Стеклянные глазки его были старательно выпучены.
— Да, да! Именно так! — в радостном возбуждении ответствовал префект Кьяпп.
Говорили гость и хозяин долго, даже обильно, но конкретно так ничего и не решили, только пришли к общему выводу, в котором Франции угрожала смертельная опасность в виде прогнившей демократии и воров-евреев, нагло всюду тянущих свои отвратительные щупальца.
Граф де ля Рокк решительнейшим образом полагал, что еврейско-демократический спрут должен быть неминуемо и безотлагательно раздавлен самым радикальнейшим образом. Префект Парижа с данным утверждением хозяина замка даже более чем соглашался. Он ведь и сам был в этом совершенно убежден.
Однако наиболее важным в их беседе стало то, что граф Жан-Франсуа де ля Рокк и Жан Кьяпп договорились за завтраком о теснейшем и долговременном сотрудничестве во имя спасения Отечества. Префект обещал де ля Рокку и его людям всяческое содействие.
3
21 апреля
ОТЪЕЗД ИЗ ЗАМКА
Префект, будучи весьма довольным итогами поездки в замок «Ля Рокк», с превеликим наслаждением увозил с собою в Париж бочонок с кальвадосом и баранью ногу «пре-сале» по-бретонски. А также огромную бутыль блаженного сидра, весьма вместительный мешок с великолепными бретонскими галетами и банку с соленым сливочным маслом — потрясающим, незабываемым.
Граф же был очень даже рад, что дорогой его гость отбывает из замка чрезвычайно довольным и в нескрываемо отличном расположении духа. Для Жана-Франсуа де ля Рокка весьма существенно было и то, что в лице префекта Парижа он в считанные дни обрел своего единомышленника, причем обладающего немалою властью, что было очень немаловажно, но об этом — потом.
Говоря о «еврейских тисках», душащих Францию, и гость и хозяин замка «Ля Рокк», между прочим, с громадным интересом не раз поминали имя Александра Стависского. Оба, смакуя, передавали друг другу беспримерно дерзкие его проделки, становившиеся с каждым разом все более ощутимо скандальнее, даже, пожалуй, нестерпимые. Сего Стависского они, конечно, подвергали самому резкому осуждению, характеризуя того «подлинным исчадием ада», «еврейским бичом Франции», «главною еврейской язвой Франции». Да и как еще только они не называли его!
Однако при этом совершенно необычайное хитроумие и ни с чем несравнимые бесстрашие и дерзость Саши их настолько впечатляли, что данного обстоятельства ни граф, ни префект не могли скрыть от самих себя и друг от друга. В общем, проклинали и невольно восхищались.
О Cаше Стависском речь у нас еще впереди — персонально ради него-то ведь, строго говоря, и затеяна вся эта, как мне кажется, весьма примечательная во многих отношениях хроника. Собственно, только исключительно ради Саши мне и пришлось сейчас вспомнить о графе Франсуа де ля Рокке и префекте Жане Кьяппе, о юге Бретани и чудном замке, примостившемся недалеко от Лорьян.
Но покамест обратимся к владельцу замка «Ля Рокк». На этой фигуре, без всякого сомнения, стоит остановиться поподробнее.
4
ГРАФ ДЕ ЛЯ РОКК (краткая справка)
Граф был личностью весьма колоритной, но дело даже и не в том. Без него не могут быть в полной мере уяснены трагическая судьба Саши Стависского и несостоявшаяся фашистская революция 1934 года. Так что — несколько предварительно-пояснительных замечаний о потомственном аристократе и кавалеристе-разведчике графе Жане-Франсуа де ля Рокке.
По окончании специальной военной школы он по причине довольно низкого своего роста попал в кавалерию.
Правда, впоследствии граф нашел себя в разведке и, между прочим, свою деятельность разведчика начал в краю берберов [10].
Занятно, что когда впоследствии Жана Кьяппа выгнали из префектов, то он был послан эмиссаром французской разведки в Северную Африку, закончив свою карьеру тем, с чего начинал когда-то свое восхождение граф де ля Рокк. Да, игра судьбы, которая любит-таки пошутить!
К концу Первой мировой войны Жан-Франсуа де ля Рокк как сотрудник французской секции Высшего военного межсоюзнического совета курировал действия армий стран Антанты на территории от Прибалтики до Румынии, а затем Балканы и Малую Азию. Впоследствии он еще координировал работу польской и французской разведок. В общем, де ля Рокк в военно-управленческом мире Третьей республики стал довольно-таки важной персоной, хотя дослужился всего лишь до подполковника.
Выйдя в отставку и тем как бы завершив боевую карьеру, граф поступил на работу в Генеральный электрический трест, но, кажется, всегда ощущал себя в первую очередь офицером французской разведки и патриотом.
