— Полно, полно, — со смехом промолвила Норна, выслушав до конца рассказ Мертона, — все это выдумки, сочиненные старым пиратом, чтобы я помогла ему выручить из беды преступного товарища. Как могла бы я принять Мордонта за своего сына, если между ними, как ты говоришь, такая разница лет?
— Смуглый цвет лица и мужественная фигура могли обмануть тебя, — ответил Бэзил Мертон, — а пылкое воображение довершило остальное.
— Но представь мне доказательство, что этот Кливленд — мой сын, и солнце скорее зайдет на востоке, чем им удастся тронуть единый волос на его голове.
— Просмотри вот эти бумаги, этот дневник, — ответил Мертон, протягивая ей памятную книжку.
— Я не могу ничего разобрать, — сказала после некоторого усилия Норна, — у меня кружится голова.
— У Клемента были вещи, которые ты должна помнить, но они, вероятно, стали добычей его победителей. У него была, между прочим, серебряная табакерка с рунической надписью, которую ты в те далекие времена подарила мне, и золотые четки.
— Табакерка! — воскликнула Норна. — Кливленд дал мне табакерку день тому назад, но я до сих пор еще не взглянула на нее.
С трепетом достала она табакерку, с трепетом взглянула на надпись, шедшую вокруг крышки, и с тем же трепетом воскликнула:
— Теперь меня смело могут называть «Рейм-кентар» — «сведущая в стихах», ибо из этих стихов я узнала, что стала убийцей своего сына, так же как и убийцей своего отца!
Разоблачение страшной ошибки так подействовало на Норну, что она как подкошенная упала к подножию одной из колонн. Мертон принялся звать на помощь, хотя мало надеялся, что кто-нибудь явится. Вошел, однако, церковный сторож, и, не рассчитывая больше добиться чего-либо от Норны, обезумевший отец выбежал из собора, чтобы узнать, если возможно, судьбу своего сына.
Бегите же, молите об отсрочке!
«Опера нищих»
Тем временем капитан Уэдерпорт успел лично явиться в Керкуолл и с радостью и благодарностью был принят отцами города, специально собравшимися для этой цели на совет. Провост, в частности, выразил свой восторг по поводу счастливого прибытия «Альционы» как раз в тот момент, когда пираты не могли ускользнуть от нее. Капитан, который казался несколько удивленным, сказал:
— Но этим, сэр, вы обязаны тому извещению, которое сами послали мне.
— Которое я послал? — переспросил пораженный провост.
— Ну да, сэр, — ответил капитан Уэдерпорт, — ведь вы, если я не ошибаюсь, Джордж Торф, мэр города Керкуолла, подписавший это письмо?
Изумленный провост взял письмо на имя командира «Альционы» Уэдерпорта, извещавшее его о прибытии пиратского судна и содержащее сведения о его вооружении и прочие подробности. В письме также указывалось, что, поскольку пираты прослышали о том, что «Альциона» находится неподалеку, они уже настороже и легко могут ускользнуть от нее, следуя мелководьем между островами и островками, где фрегату затруднительно было бы за ними следовать; к тому же пираты — такой отчаянный народ, что в случае поражения не задумаются выбросить судно на берег или взорвать его, причем много награбленного добра и ценностей будет потеряно для победителей. В письме поэтому заключался совет «Альционе» крейсировать в течение двух-трех дней между Данкансби-Хэдом и мысом Рот, чтобы рассеять опасения пиратов, вызванные ее близостью, и успокоить их подозрения. К тому же, как было известно автору письма, в случае, если фрегат покинет здешние воды, пираты собирались последовать в Стромнесс-Бэй и там свезти свои орудия на берег для необходимого ремонта, а если они смогут найти для того средства, то даже для кренгования. Письмо заканчивалось уверениями, что если капитан Уэдерпорт введет фрегат в Стромнесс-Бэй утром 24 августа, то он получит с пиратов хорошую поживу, если же раньше, то рискует упустить их.
— Это письмо написано не моей рукой, и подпись эта тоже не моя, капитан Уэдерпорт, — сказал провост, — да я никогда и не взял бы на себя смелость советовать вам медлить с прибытием.
Тут капитан, в свою очередь, удивился.
— Я знаю только, — сказал он, — что письмо это было доставлено мне, когда мы находились в заливе Терсо, и что я дал гребцам шлюпки пять долларов за то, что они переправились через Пентленд-Ферт в штормовую погоду. Старший у них был немой карлик, самое уродливое существо, какое я когда-либо видел. Я тогда еще подивился точности ваших сведений, господин провост.
— Хорошо, что так получилось, — ответил провост, — однако для меня еще вопрос, не желал ли скорее автор письма, чтобы вы нашли гнездо пустым, а птичку улетевшей?
С этими словами он передал письмо Магнусу Тройлу, который вернул его с улыбкой, но без единого замечания, догадавшись, должно быть, вместе с проницательным читателем, что Норна имела свои причины в точности рассчитать день прибытия «Альционы».
Не задумываясь более над тем, что казалось необъяснимым, капитан Уэдерпорт предложил начать допрос пленников, и Кливленд с Алтамонтом, как упорно продолжал называть себя Банс, были вызваны первыми в качестве командира и лейтенанта пиратского судна.
Не успел, однако, начаться допрос, как в залу, несмотря на протесты стоявшей у дверей стражи, ворвался Бэзил Мертон с криком: «Берите меня, старика, вместо этого молодого человека! Я тот самый Бэзил Воан, имя которого слишком известно на корабельных стоянках Наветренных островов, — берите мою жизнь, но пощадите моего сына!»
Все были крайне изумлены, а больше всех Магнус Тройл, который поспешил объяснить членам совета и капитану Уэдерпорту, что джентльмен этот вот уже много лет как мирно и честно проживает на шетлендском Мейнленде.
— В таком случае, — заявил капитан, — я отказываюсь от обвинения этого несчастного старика, ибо в силу двух деклараций о помиловании он не подлежит больше преследованию, и клянусь душой: когда я вижу, как отец и сын сжимают друг друга в объятиях, хотел бы я иметь право сказать то же самое и о сыне.
— Но как же это, как же это может быть? — спросил провост. — Ведь мы всегда звали старого джентльмена Мертоном, а молодого — Кливлендом, а теперь оказывается, что обоих зовут Воан.
— Воан… — повторил Магнус. — У меня есть некоторые основания помнить это имя, а судя по тому, что мне недавно сообщила моя кузина Норна, этот человек имеет право носить его.
— А я могу подтвердить, что и молодой человек тоже, — сказал капитан, заглянув в свои заметки. — Минуту внимания, — прибавил он, обращаясь к молодому Воану, которого мы до сих пор называли Кливлендом. — Послушайте, сэр, вас зовут, оказывается, Клемент Воан; так скажите, пожалуйста, не вы ли, будучи совсем еще мальчиком, стояли во главе шайки разбойников, что восемь или девять лет тому назад разграбила испанскую деревню под названием Кемпоа, в Новой Испании, с целью захватить находившиеся там в это время сокровища?
