которому Китаю отходили земли к востоку до Хангая (страна халха), а джунгарам – земли к западу и юго-западу от этого хребта (Джунгария и Кашгария). На этой основе было заключено неофициальное перемирие, которое после смерти Юнчжэня (1735) было подтверждено его сыном и преемником Цяньлуном. Мир сохранялся до смерти джунгарского хана Галдан Цэрэна (конец 1745 г.).
Дабачи и Амурсана. Аннексия Джунгарии маньчжурской империей
После смерти Галдан Цэрэна в джунгарской империи наступил период смуты. Его сын Цэван Дорджи Намжалу (ок. 1745–1750), развратный и жестокий молодой человек, был ослеплен и заточен в Аксу аристократией. Новый хан, Лама Дорджи (1750–1753), не сумел заставить повиноваться ему. Племена бербетов, хошутов и хойтов, на протяжении века подчинявшиеся чоросским хунтайджи, грозили отделиться. Наконец, один энергичный предводитель, Дабачи, или Таваджи, внук Цэрэн Дондуба, которого поддержал хойтский князь Амурсана, зять Галдан Цэгэна, захватили Кульджу и убили Дорджи (1753). Дабачи, провозглашенному ханом (1753–1755), пришлось вступить в борьбу со своим бывшим союзником Амурсаной, который, укрепившись на Или, вел себя как независимый государь. Дабачи победил и изгнал его.
Амурасана вместе с многочисленными вождями хойтов, дербетов и хошутов бежал на китайскую территорию, где отдал себя в руки императора Цяньлуна (1754). Цяньлун принял его на торжественной аудиенции в Джехоле, взял под свое покровительство и весной 1755 г. отправил в Джунгарию с китайской армией под командованием маньчжурского маршала Баньди. Баньди без боя вошел в Кульджу, откуда бежал Дабачи. Впрочем, скоро Дабачи был найден в Аксу и выдан китайцам, которые отправили его в Пекин, где император Цяньлун обошелся с ним гуманно; он умрет своей смертью в 1759 г.
Тем временем маршал Баньди, обосновавшийся в Кульдже как генеральный комиссар, поспешил объявить распущенным союз джунгарского народа и назначить отдельного хана в каждое племя: чоросов, дербетов, хошутов и хойтов. Амурсана, мечтавший заполучить как минимум долю наследства Дабачи, был горько разочарован. Чтобы укротить его недовольство, Баньди заставил его отправиться в Пекин. Амурсана бежал по дороге, вернулся в Кульджу и поднял джунгарский народ на восстание против китайцев. Баньди, неразумно сокративший численность своих войск, увидел, что окружен и не имеет надежды на спасение, и покончил с собой (конец лета и осень 1755 г.).
Энергичный маньчжурский маршал Чжао Гуй выправил положение. Осажденный в Урумчи зимой 1756 г., он упорно держался до подхода подкреплений из Баркуля. Весной 1757 г. он дошел до Эмеля, до самого центра Тарбагатая, в то время как другие китайские корпуса заново занимали Кульджу. Амурсана, преследуемый со всех сторон, бежал в Сибирь, к русским (лето 1757 г.).
Это стало концом джунгарской независимости. Собственно Джунгария – округ Кобдо, Тарбагатай, Илийская провинция, или Кульджа – были присоединены к Китайской империи. Сменилось даже население. Джунгарский народ – в первую очередь чоросы и хойты (дербеты пострадали меньше) – был практически уничтожен. Китайцы заселили страны иммигрантами из разных краев: киргиз-кайсаками, таранчи, или кашгарскими мусульманами, дунганами, или мусульманами, приехавшими из Ганьсу, Чахара и Халхи, Урянхая или Сойота, тувинцами, то есть маньчжурскими поселенцами, сипо или солонами. В 1771 г. прибыли новые переселенцы, торгуты, которые, как мы уже знаем, во главе с их ханом Убаши покинули низовья Волги, чтобы вернуться в родные края, на Или. Император Цяньлун принял Убаши в Пекине, устроил ему почетный прием, снабдил измученных эмигрантов продовольствием и расселил их на юге и востоке Кульджи, в долине Юлдуса и на Верхнему Урунгу, где они заполнили нишу, образовавшуюся после истребления их братьев чоросов и хойтов (1771).
Упущенная судьба западных монголов
Разгром Джунгарского ханства заканчивает историю монголов. Если придерживаться узкого значения слова, оставляя за рамками древние народы, вероятно или определенно монгольского происхождения, такие как жуан-жуани или кидани, история собственно монголов начинается в конце XII в. с Чингисханом. Монголы немедленно достигают вершины могущества – всего двадцать лет понадобилось Чингисхану после его избрания на императорский трон, чтобы объединить степных монголов, начать завоевание Китая и Ирана (1206–1227). Еще пятьдесят лет, и остатки Ирана и Китая завоеваны, монгольская империя стала – за исключением Индии, образующей за защитной стеной гор особый субконтинент, – державой, включающей в себя весь Азиатский континент. И это могущество рушится почти так же быстро, как было создано. В 1360 г. монголы потеряли Китай и Иран, практически в то же время лишились Трансоксианы и сохранили за собой в Азии лишь Монголию и Моголистан – последним словом обозначалась тогда северная часть Китайского Туркестана.
Однако завоевания и создание империи Чингисхана были делом рук лишь восточных монголов – жителей Онона, Керулена и Орхона. Западные монголы, ойраты, или калмыки, участвовавшие в Чингисхановой эпопее в качестве присоединившихся союзников, сыграли в ней роль второго плана. И вот на следующий день после беспрецедентной потери лица, каковой стало для потомков Чингисхана их изгнание из Китая, западные монголы захотели вырвать из ослабших рук восточных племен степную империю и, подобно Чингисхану, предпринять завоевание Китая. Отметим, что им это почти удалось, поскольку в 1449 г. они захватили в плен китайского императора, но, поскольку они не сумели взять Пекин, их успех не имел продолжения, и менее чем полвека спустя первая ойратская империя рухнула, а в Восточной Монголии стала возможной любопытная чингизидская реставрация с Даянханом и его внуком Алтан-ханом. В тот момент эта реставрация произвела сильное впечатление. Китайцы могли подумать, что вернулись времена Чингисхана. Но Даян был не Завоевателем Вселенной, так же как Алтан не был Хубилаем. Масштаб этой чингизидской реставрации не перешел Кобдо на северо-западе и Великой стены на юго-востоке. Потом этот последний всплеск активности обратился на духовные цели, в рвение тотального обращения всех монголов в тибетскую Желтую веру, и монгольский подъем заснул под шепот ламаистских молитв. Маньчжурский Китай без труда приручил этих ударившихся в набожность воинов.
Главная роль вновь перешла к западным монголам, ставшим еще более воинственными в суровых степях Великого Алтая. С начала XVII в. ими овладевает мощное стремление к экспансии. Торгуты, идя по стопам Бату и Золотой Орды, обустраиваются на Нижней Волге, возле Астрахани, в Южной России. Хошуты обосновываются на Кукуноре и господствуют на Тибете вплоть до Лхасы. Чоросы, или собственно джунгары, хозяйничают от границ русской Сибири до границ Бухарского ханства, с одной стороны, и до Китая – с другой, от Кобдо до Ташкента, от Кобдо до Керулена. Их «столицы», Кобдо и Кульджа, казалось, предназначены заменить Каракорум, который они, кстати – примета времени, – разграбили, не пощадив чингизидские святыни. Сначала политическими методами при первом Галдане, затем оружием при Цэван Рабдане и Цэрэн Дондубе, они владычествуют в Лхасе; духовная сила ламаистской церкви служит им, так же как в Кашгаре и Яркенде
