не хотел лишаться ни земель, ни титулов. Вздумай новая власть устроить всеобщий передел, началась бы новая смута, долгая и кровавая. Поэтому поступили не без здорового житейского цинизма: договорились считать – пусть все остается как было, кто что получил, тот тем и владеет (в таком исходе был заинтересован кровно и сам Филарет – поскольку из песни слов не выкинешь, патриархом всея Руси стал законным образом только в 1619 году, а до того был митрополитом Ростовским, каковое звание получил от первого Лжедмитрия).
Очень быстро нашлись время и силы для дальнейшего освоения Сибири. Интерес тут был чисто экономический: в иные годы последующих времен доход от экспорта сибирских мехов составлял на менее трети, а то и побольше, всех доходов казны. Именно благодаря сибирскому «мягкому золоту», или «мягкой рухляди», как в то время вполне уважительно звались меха, Московское царство и «восстановилось» в короткие сроки после опустошительной Смуты.
«Встречь солнцу» двинулись новые русские отряды. Одновременно начались плавания русских по Северному Ледовитому океану – куда корабли (не такие уж и большие, именовавшиеся «кочи») попадали по Енисею. Еще в 1940 году экспедиция Линника обнаружила на острове Фаддея (находящемся недалеко от берегов Таймыра) два медных котла, топор, ножницы, бусины, колокольчик, сгнившие меха, монеты, чеканенные на Руси в 1533–1613 годах. В марте следующего года тот же Линник (чисто случайно, отправившись на материк за топливом) обнаружил остатки небольшой деревянной избушки с печью из каменных плит, такие же, как на острове Фаддея, котлы и монеты, компас, солнечные часы, остатки лодки и рядом – два человеческих скелета. Судя по тому, что они так и остались непогребенными, хоронить было просто некому…
Это стало нешуточной сенсацией в научном мире и помогло наконец найти ответ на кое-какие, долгое время остававшиеся загадкой вопросы. О плаваниях русских мореходов XVII века даже тогда было известно очень мало, разве что о самых известных вроде путешествия Семена Дежнева, первым прошедшего тот пролив, что впоследствии стал именоваться Беринговым, – за сто лет до Беринга, в 1648 году. Экспедиция Беринга, продолжавшаяся десять лет, по полному праву именуется еще Великой Северной экспедицией (1733–1743). Предприятие и в самом деле было грандиозное: несколько немаленьких кораблей, десять лейтенантов военного флота, пять профессоров и академиков, кроме матросов, еще геодезисты, иеромонахи, художники, рудознатцы – общим количеством пятьсот человек. Корабли Беринга обследовали, описали и нанесли на карты все северное морское побережье от Архангельска до Берингова пролива, вышли в Тихий океан, где открыли несколько островов, подплывали к Аляске. Однако задолго до Беринга появились русские карты, на которых тот же Таймыр был обозначен довольно точно. До находок Линника объяснения этому не было.
Но мы, кажется, забежали вперед…
Русские шли и шли «встречь солнцу». В 1619 году был основан Енисейский острог (сейчас – Енисейск, в двухстах с лишним километрах севернее Красноярска), в 1628 году – Красноярский (будущий Красноярск). Уже в 1639 году томский казачий десятник (по другим сведениям, и вовсе рядовой казак) Иван Москвитин с небольшим отрядом вышел к тихоокеанскому побережью, построил небольшой кораблик, плавал по морю и открыл Шантарские острова.
ВСЁ! Пределы Сибири были достигнуты. Именно Сибири. Вплоть до самого конца XIX века Сибирью именовались все территории за Уралом, от Камня до Тихого океана. Да вдобавок административно в состав Сибири входили и обширные земли в Средней Азии (ныне – территория Казахстана). Только в первые годы царствования Николая II было проведено «размежевание»: в отдельные административные единицы выделили среднеазиатские территории, Сибирью теперь стали земли от Уральского хребта до Байкала, появилось понятие «Да́льний Восток», на территории которого создали несколько отдельных губерний – как и в Забайкалье (Даурия).
Оставались, можно сказать, дела второстепенные, уже не связанные с крупными географическими открытиями: русские стали осваивать Приамурье и Камчатку, где получили кое-какую информацию об Аляске. Больше всего хлопот было с чукчами – ничуть не похожими на комических персонажей современных анекдотов. Тогдашние чукчи были умелыми и опасными бойцами. Полностью контроль над Чукоткой русским удалось установить только в первой трети XIX века – а до того они, несмотря на огнестрельное оружие, понесли от чукчей несколько серьезных поражений. История Забайкалья, Приамурья, Камчатки и Чукотки – тема интереснейшая, но она потребовала бы отдельной книги, а то и двух. Поэтому рамки нашего повествования будут ограничены нынешними пределами Сибири – от Урала до Байкала.
Однако прежде чем продолжать рассказ о Сибири и сибиряках, следует, думается мне, окончательно прояснить вопрос, достаточно важный: чем было занятие русскими Сибири?
Некоторые полагают – чистой воды завоеванием. Эта точка зрения получила развитие во времена угара перестройки, не к ночи будь помянута, когда изрядно поубавившаяся ныне числом, обнищавшая и притихшая «российская интеллигенция» являла собой многочисленную и горластую ораву, нужно признать, какое-то время имевшую сильное влияние на умы (коего, слава Богу, нынче лишилась). Именно тогда иные персонажи (которым бы стать объектом пристального внимания медиков) во всю глотку вопили о «завоевании», необходимости для русских «покаяться» перед коренными народами Сибири, которых «русские колонизаторы» не одно столетие безжалостно угнетали. Бывало и почище: в свое время не в уютной палате психдиспансера, а в многотиражных газетах оглашалась очередная «сверхценная идея» – русским, изволите ли видеть, следует немедленно уйти из Хакасии, оставив ее «коренному населению». Было такое, помню… Я, конечно, не психиатр, но признать эту идею шизофренической может и непрофессионал. Достаточно ознакомиться с сухими статистическими данными: в то время хакасы составляли только двенадцать процентов населения тогдашней Хакасской автономной области. Все остальное население было славянским. В нынешней Республике Хакасия процент хакасов повысился, но ненамного…
Итак, безусловно, схватки, бои, а то и самые настоящие сражения с местным населением по мере продвижения русских «встречь солнцу» и в самом деле случались. Отрицать это смешно и глупо. Однако сопротивление местных народов и племен, в общем, не имело ничего общего с «национально-освободительной борьбой», о которой я все время пишу в чисто ироническом ключе, имея на то веские причины. Поводы были сплошь и рядом совсем другими. О них я подробнее расскажу чуть позже, а пока что – парочка интересных примеров.
Как-то так вышло, что самым яростным и непримиримым «борцом с колонизаторами» оказался не «местный», а человек в Сибири пришлый – хан Кучум, с приходом русских лишившийся и своего «трона», который добыл агрессией и убийством законных правителей, и немалых доходов. Что ему оставалось? Браться за оружие и драться с «колонизаторами» до последнего издыхания…
Серьезные бои в свое время пришлось выдержать и с якутами – они уже освоили
