“Теперь уж скоро все разъяснится, — сказала себе Аманда, — да и пора. Отчего это Ренэ все не приходит? Или он знает, в чем дело, и нарочно избегает меня?”
Эти мысли расстроили девушку, но она все-таки ни до чего не додумалась.
* * *
Гюэ тихо вышел из лаборатории и остановился в совершенно темных стенах. В оконные щели со свистом врывался ночной ветер и так качал незажженые лампы, свешивавшиеся с потолка, что они издавали слабый стук.
Старик проскользнул к входной двери и стал ждать. Когда за ней послышались шаги, он осторожно отворил ее и впустил двух мужчин.
— Вы очень аккуратны, доктор, — шепнул он, — я просто не мог дождаться Вас и дрожу, как в лихорадке.
— Перестаньте же беспокоиться: Вы делаете это ради своей свободы, ради своего счастья. Все ли Вы приготовили?
— Идите и посмотрите сами!
— Обождите минуточку здесь, в сенях, Ваше сиятельство, — сказал Экзили своему спутнику, снимая шляпу, и прошел вслед за Гюэ в лабораторию, где старик показал ему сосуд, наполненный чудно окрашенной жидкостью.
— Так, хорошо, — сказал Экзили, исследовав содержимое сосуда, — состав очень удался Вам; Вы приготовили его совершенно так, как я Вам предписал. Теперь Вы узнаете, как я приготовлю смесь.
Экзили вынул из-под плаща сосуд, похожий на оболочку от небольшого пушечного ядра, отвинтил крышку и показал Гюэ содержимое сосуда. Это была масса, походившая на осадок, остающийся после известковых и глинистых жидкостей; вся она была прорезана красными жилками.
— Это — главная составная часть смеси, — сказал Экзили, — Вы сейчас увидите, какое поразительное действие окажут на нее несколько капель человеческой крови, — и он шепотом, на ухо Гюэ, принялся давать свои объяснения.
— Нет! Нет!.. Я не хочу, я… отказываюсь! Оставьте меня! — крикнул старик.
— А Бастилия? А палач? А пытка? — возразил Экзили. — Да и что Вам за дело до этой смеси? Вся ответственность лежит на мне, я за все отвечаю. Пойдемте! Тот, кто стоит там, в темноте, и есть Ваш покровитель.
Гюэ взял свечу и пошел за итальянцем. Закутанный человек ждал их в сенях. Экзили пошептался с ним, затем все трое, стараясь двигаться по возможности неслышно, пошли в лабораторию.
— Здесь, за этой дверью, сидит в своей комнате Аманда, — сказал Гюэ, — да простит мне Господь, если с ней случится какое-либо несчастье! Тогда я открыто обвиню Вас, Экзили, и мне ничего не останется, кроме смерти.
Итальянец пожал плечами, а потом подал обоим своим спутникам по небольшому флакончику.
— Когда я подам знак, приложите это к носу, — сказал он и приблизился к двери, которая вела в комнату молодой девушки.
Вынув из кармана маленькую коробочку и тонкую, короткую металлическую трубку, он вставил один конец трубки в отверстие в коробке, а другой пропустил сквозь замочную скважину.
* * *
Аманда сидела на стуле, прислонившись к старому деревянному шкафу, и машинально занималась каким-то рукоделием. Услышав бой часов, она подняла голову и прислушалась; ей показалось, что она слышит громкий говор, потом как будто заскрипел песок под окнами и постучали в дверь. Аманда провела рукой по лицу, стараясь отогнать свои опасения, собралась с духом и еще раз повторила себе, что отец не мог бы подвергнуть ее какой-либо опасности. От отца ее мысли перенеслись к Ренэ; она уронила работу на колени и, подняв взор к потолку, погрузилась в мечты. Среди этого сладостного ничегонеделания ей почудился слабый лязг металла, как будто раздававшийся около двери, которую она заперла на ключ. Тогда девушка с испугом повернула голову и заметила едва уловимое звяканье дверной задвижки.
— Это — ветер, — сказала она себе, но не отрывала взора от задвижки, а затем громко спросила: — Кто там?
Однако никто не ответил ей. Тогда Аманда продолжала прислушиваться, не спуская взора с двери, и так прошло несколько минут.
— Должно быть, это от волнения и страха у меня такая тяжелая голова, — сказала Аманда, — глаза просто сами собой закрываются… ей, мне точно чем-то завязали голову… помогите… Я падаю!..
Ее взоры блуждали по комнате; все предметы, как ей казалось, плавали в голубом тумане, образовавшем вокруг горящей свечи кроваво-красное кольцо. Испуганная Аманда чувствовала себя все слабее, бессильнее и, наконец, прошептав прерывающимся голосом: “Ренэ! Ренэ!” — без чувств упала в кресло.
Вскоре после этого Экзили вынул трубочку из замочной скважины, подождал несколько минут, потом отворил дверь ключом, который взял у Гюэ, и, переступая порог, сказал своему таинственному спутнику, который был не кто иной, как граф де Лозен:
— Она спит; возьмите этот сосуд и скорее приступим к делу! — С этими словами он подал графу принесенный им с собой сосуд. — Откройте склянки, которые я дал Вам, — приказал Экзили, заметив, что Гюэ шатается, столько же от волнения, сколько от удушливого запаха, а затем, подойдя к Аманде, взял свесившуюся с ручки кресла руку молодой девушки и поднял рукав.
— Прелестная рука! — сказал граф Лозен, жадными глазами рассматривая спящую девушку.
Ее роскошные волосы слегка растрепались и спустились на лоб; грудь тяжело дышала, но на губах играла блаженная улыбка: по-видимому, она была приведена в состояние восторженности.
— Приступим! — сказал Экзили, — держите сосуд как раз под рукой этого прелестного ребенка.
— Нет! — закричал Гюэ, бросаясь вперед, — не делайте этого, Экзили! Прочь!
Однако острый ланцет уже вонзился в сверкающую белизной руку девушки и высоко брызнула яркая струя крови, под которую граф ловко подставил сосуд.
Едва первая капля коснулась массы, содержавшейся в сосуде, как из него с громким шипеньем поднялся теплый желтоватый пар; вся масса закипела и через край сосуда начали выскакивать большие пузыри.
— Я обжег себе пальцы! — воскликнул граф.
— Сейчас пройдет! Держите крепче сосуд! — приказал Экзили. — Кончено! Мне давно не приходилось производить такой великолепный опыт. Какая чудная, чистая, благородная кровь! — провизжал он отвратительным голосом, дико вращая глазами, — целомудренная кровь! Она окажет требуемое действие.
— Чертов кудесник! Отравитель! — вне себя закричал Гюэ и бросил на пол флакон.
— Безумец! — с гневом воскликнул Экзили, — ты прерываешь священнодействие!
— Ах, братья были правы: ты проклят небом! — продолжал Гюэ.
— Тупоумный лаборант! К счастью теперь уж поздно: мы получили то, чего хотели.
— Царь небесный! — завопил Гюэ, — моя девочка истекает кровью!
— На, возьми! Можешь удостовериться, что я действовал так ради науки и желания принести пользу моему другу и тебе! — и с этими словами Экзили бросил ему приготовленную повязку.
