Надо сказать, что этот первый день охоты не благоприятствовал «его милости». Несмотря на то, что он со своим спутником объехал большой участок леса, ни один представитель африканской фауны не удосужился поприветствовать его, и сэр Джон не раз вспомнил свои шотландские равнины, на которых выстрелы не заставляли себя долго ждать. Быть может, соседство крааля заставило разбежаться осторожную дичь? Что до Мокума, то он не выказывал ни удивления, ни раздражения. Для него эта охота была не охотой, а просто быстрой скачкой по лесу.
В шесть часов вечера пришлось подумать о возвращении в лагерь. Раздосадованный астроном не желал мириться с неудачей: чтобы такой заслуженный охотник и вернулся не солоно хлебавши! Никогда! И он пообещал себе подстрелить первую попавшуюся живность, которая окажется в пределах досягаемости его ружья.
Судьба, похоже, сжалилась над ним. Охотники уже находились не менее чем в трех милях от крааля, когда в ста пятидесяти шагах от Джона Муррэя из кустов выскочил африканский заяц, представитель породы, известной под названием «Lepus rupestris», — грызун, одним словом. Сэр Джон не замешкался и выпустил в беззащитное животное пулю из своего карабина. Бушмен даже вскрикнул от негодования. Стрелять пулей в обыкновенного зайца, когда для него хватило бы и дроби-шестерки! Но английский охотник дорожил своим грызуном и поскакал галопом к тому месту, где должно было упасть животное.
Напрасный груд! От зайца не осталось и следа: немного крови на земле и ни клочка шерсти. Сэр Джон искал под кустами, среди зарослей травы. Собаки тщетно шарили в кустарнике.
— И все-таки я попал в него! — восклицал сэр Джон.
— Даже слишком! — ответил спокойно бушмен. — Если в зайца стрелять разрывной пулей, то даже удивительно потом что-нибудь искать от него!
Действительно, заяц разлетелся на мелкие кусочки! «Его милость», окончательно расстроенный, сел на лошадь и, не проронив больше ни слова, вернулся в лагерь.
На другой день бушмен ожидал, что сэр Джон Муррэй снова предложит ему поехать на охоту. Однако англичанин, самолюбие которого было сильно задето, избегал встречи с Мокумом. Казалось, он совсем забыл о своих охотничьих планах, занявшись проверкой инструментов и геодезическими наблюдениями. А когда эти занятия ему надоели, отправился в бушменский крааль. Там мужчины упражнялись в стрельбе из лука или в игре на «гора» — своеобразном инструменте, состоявшем из лука с натянутой на нем кишкой, которую исполнитель заставляет звучать, дуя на нее через страусовое перс. Женщины тем временем хлопотали по хозяйству, куря при этом «матокуанэ», вредное для здоровья растение коноплю, — занятие, которому, предается большая часть туземцев. Согласно наблюдениям некоторых путешественников, вдыхание дыма конопли увеличивает физическую силу в ущерб умственным способностям. И действительно, многие из этих бушменов казались какими-то отупевшими и пьяными от «матокуанэ».
На следующий день, семнадцатого мая, рано утром Джон Муррэй был разбужен незатейливой фразой, раздавшейся у него прямо над ухом:
— Я думаю, ваша милость, что сегодня мы будем удачливее. И не станем палить в зайцев из пушек!
Астроном и глазом не моргнул, услыхав эту ироническую рекомендацию. Он заявил, что готов ехать. Пока их компаньоны еще спали, охотники успели удалиться на несколько миль от лагеря, взяв направление в левую от него сторону. Сэр Джон на этот раз взял с собой простое ружье, отличное оружие фирмы «Ф. Голдвин», действительно более подходящее для обычной охоты на ланей или антилоп, чем грозный карабин. Правда, на равнине им могли встретиться представители толстокожих или плотоядных млекопитающих, но у сэра Джона на совести был «взорвавшийся» заяц, и он скорее согласился бы теперь стрелять дробью по льву, чем повторить подобный выстрел, беспрецедентный в летописи этого вида спорта.
Как и предсказывал Мокум, судьба улыбнулась охотникам. Они убили чету «harrisbuck» — разновидность черных антилоп, очень редких животных высотою четыре фута, с длинными, расходящимися в стороны рогами, изящно загнутыми в форме турецкой сабли. Их отличает продолговатая голова, черные копыта, густая и мягкая шерсть, узкие заостренные уши; грудь и живот, белые, как снег, резко контрастируют с черной шерстью на спине, на которую мягко ложится волнистый «воротник». Охотники вполне могли гордиться своими выстрелами, ибо антилопы-гаррисбук всегда были желанной добычей для таких людей, как Делегорг, Вальберг[151], Кумминг, Болдвин, и являет собой один из самых замечательных образцов южной фауны.
Но сердце английского охотника забилось еще сильнее, когда бушмен указал ему на опушку густой чащи невдалеке от большого глубокого болота, вокруг которого росли гигантские молочаи, а поверхность была сплошь покрыта небесно-голубыми венчиками водяных лилий.
— Если ваша милость пожелает завтра с первыми лучами солнца прийти поохотиться здесь, — сказал Мокум, — то я посоветую на этот раз не забыть карабин.
— Почему вы мне это говорите, Мокум? — спросил Джон Муррэй.
— А вы взгляните на эти свежие следы на влажной земле!
— Как! Эти широкие углубления — следы животного? Но тогда ноги, оставившие их, имеют толщину более половины туаза.
— И это всего лишь доказывает, — ответил бушмен, — что животное, оставляющее подобные следы, имеет, по крайней мере, девять футов в высоту.
— Слон! — вскричал сэр Джон Муррэй.
— Да, ваша милость, и если я не ошибаюсь, это самец, взрослый и очень крупный.
— Так доживем до завтра, бушмен!
— Доживем до завтра, ваша милость.
Охотники возвратились в лагерь с двумя черными антилопами, которых они погрузили на лошадь Джона. Муррэя. Прекрасные животные, редкая добыча для охотников — их очень трудно подстеречь, — вызвали восхищение всего каравана. Все поздравляли сэра Джона, за исключением, быть может, серьезного Матвея Струкса, который в том, что касалось зоологии, мог похвастать знанием только таких животных, как Большая Медведица, Дракон, Кентавр, Пегас[152] и прочие представители небесной фауны.
На другой день в четыре часа утра два товарища по охоте уже сидели в засаде вместе с собаками, застыв неподвижно на лошадях и ожидая посреди густых зарослей приближения стада слонов. По новым следам они узнали, что эти толстокожие прошли на водопой к болоту. Оба охотника имели при себе карабины, заряженные разрывными пулями. Не проронив ни слова и не шевелясь, они уже с полчаса наблюдали за чащей, когда увидели темную массу, заколыхавшуюся в пятидесяти шагах от болота.
