Ознакомительная версия.
Ксения, захваченная эмоциональным рассказом матери, не менее восторженно захлопала в ладоши, а на ее глазах выступили слезы радости. Однако она все-таки неуверенно спросила у матери:
— А почему, мама, два столба воды? Ведь у линкоров, как, к примеру, у «Генерала Алексеева», на котором сейчас находится Павлик, у каждой башни главного калибра по три орудия.
Та изумленно посмотрела дочь, а затем, наконец, сообразив, в чем дело, пояснила:
— Это, Ксюша, на новых линейных кораблях, построенных уже после Русско-японской войны. А вот на старых броненосцах, к которым относилась и «Слава», было по два орудия в каждой башне главного калибра, — пояснила она. — Да что там далеко ходить? Ты только внимательно посмотри на броненосец «Георгий Победоносец», когда он придет в Бизерту, и посчитай количество орудий в двух его башнях главного калибра. Он ведь однотипен со «Славой».
— Я обязательно это сделаю, мама, будь уверена! — опять же безапелляционно заверила та.
— А я ничуть и не сомневаюсь в этом, Ксюша, — с улыбкой кивнула головой Ольга Павловна и продолжила: — Конечно, противостоять огневой мощи линейного корабля эскадренные миноносцы не могли, а внезапность торпедной атаки была ими упущена. И германские миноносцы, круто развернувшись, ушли восвояси.
Ксения в порыве радости обняла мать.
— Какой же отважный и решительный у нас папа!
— Вот за это, Ксюша, он и был награжден орденом Георгия четвертой степени!
— Этим белым эмалевым крестом на его шее с изображением всадника, поражающего копьем змея?
Ольга Павловна утвердительно кивнула головой.
Ксения задумалась, а затем как-то смущенно, чем очень удивила ее, спросила:
— А как ты познакомилась с папой? — И тут же поспешно уточнила: — Если это, конечно, не тайна…
«Растет дочь, — сделала очередное открытие Ольга Павловна, — и простой отговоркой тут уже не отделаться. А ее ведь, как я понимаю, интересует не столько сам факт нашей встречи со Степой, сколько мое эмоциональное состояние при этом. Ну что же, — вздохнула она, — придется быть откровенной…» И, видя ждущий взгляд дочери, рассказала:
— Мы всем медицинским персоналом лазарета, который размещался на госпитальном судне «Монголия», возвращались из Порт-Артура во Владивосток из японского плена под подписку о нашем дальнейшем неучастии в Русско-японской войне.
— Так ты, мама, оказывается, была в плену у японцев?! — ужаснулась Ксения.
— Так уж получилось после падения Порт-Артура, — пояснила та. — Ведь весь его гарнизон, а также и моряки кораблей, потопленных в его гавани, оказались в японском плену. — А затем, переждав, когда снова позволит говорить комок, застрявший в горле, продолжила: — Когда же наш поезд прибыл на железнодорожный вокзал Владивостока, расположенный у самого берега бухты Золотой Рог, то там Марию, мою подругу еще по медицинскому училищу, встречал Андрей Петрович, твой дядя, который был знаком с ней еще в Порт-Артуре, а папа лишь сопровождал своего старшего брата. Но при первом же взгляде на него меня как будто пронзило электрическим током, а когда мы с ним встретились взглядами и он улыбнулся мне, то я сразу же поняла, что наконец-то встретила своего долгожданного «принца»… — доверительно рассмеялась она, поведав уже повзрослевшей дочери одну из самых сокровенных своих девичьих тайн.
— Любовь с первого взгляда? — лукаво спросила Ксения, завороженно слушавшая признание матери.
— Ты-то откуда знаешь? — рассмеялась Ольга Павловна. — Ведь подобные тайны доступны только женщинам, пережившим это на собственном опыте.
Ксения с долей обиды посмотрела на нее:
— Ты, наверное, забыла, что я же много читаю?
— Небось, Мопассана? — спросила Ольга Павловна, настороженно глянув на дочь.
— И его тоже, — с вызовом ответила та и с назидательным тоном уточнила: — Только об этом чувстве, мама, пишут и другие писатели. И к тому же нередко.
— Сдаюсь, Ксюша! — призналась Ольга Павловна и чуть было не воскликнула, что, мол, в ее время девочки ее возраста об этом еще не читали. Но вовремя остановилась — не время читать нравоучительные нотации дочери во время столь интимного и доверительного разговора. — Но это, не скрою, было именно так.
Та же порывисто обняла ее:
— Какая же ты счастливая, мама! И я так рада, что ты встретила именно нашего папу.
— Ничего, Ксюша, придет и твое время… — задумчиво сказала Ольга Павловна, поглаживая дочь по голове.
— А разве мне может встретиться такой же человек, как наш папа? — недоверчиво, с замиранием сердца спросила та.
«И все-таки ты у меня еще совсем ребенок, Ксюша», — улыбнулась про себя Ольга Павловна, а вслух уверенно сказала:
— Непременно. И не волнуйся — сердце тебе само подскажет.
— Как тебе, мама?
— Как мне, Ксюша, — счастливо улыбнулась Ольга Павловна, нежно поцеловав дочь.
Ксения же была на вершине счастья — ведь впервые у нее с мамой состоялся настоящий разговор «по-взрослому».
* * *
На другой день капитан сконфуженно просил извинения у пассажирок за свое, как ему показалось, довольно грубое вчерашнее поведение по отношению к ним. Но те все уже поняли, что значит резкий мужской окрик при возникновении паники, да еще среди женщин, и были весьма благодарны ему за его столь решительные действия в критической ситуации.
Плохая погода хоть и не сразу, но прекратилась, и остальная часть пути прошла более или менее спокойно.
Однако этого нельзя было сказать про переход других кораблей. Так, старый броненосец «Георгий Победоносец», переквалифицированный после окончания Русско-японской войны в разряд линейных кораблей, только чудом не разбился во время жестокого шторма о скалы у Сицилии. А малые миноносцы «Жаркий» и «Звонкий» чуть было не потонули, и поскольку их машины отказывались служить, то командиры попытались даже идти на них под парусами. Однако ввиду отсутствия у их офицеров опыта управления парусными судами от этого в конце концов пришлось отказаться.
Кое-как, но они все-таки дотянули до Аргостоли, порта на греческом острове Кефалония, куда в соответствии с планом должны были заходить корабли и суда Русской эскадры.
Когда же «Жаркий», уже идя на буксире у морского буксира «Голланд», у которого и своя-то машина была далеко не в полном порядке, вышел из порта, море было спокойное, и целый день стояла хорошая погода, но к вечеру у берегов Калабрии, самой южной части Италии, их настиг шторм.
Как он не затонул в эту страшную ночь, одному Богу известно. Миноносец вдруг лег, опрокинутый крутой волной, на левый борт, и один из буксирных тросов оказался у него под кормой. Огромные волны, перекатываясь по палубе, сносили все, что было возможно: бочки с нефтью, вспомогательную динамо-машину, а также сорвали прожектор с мостика. Пожар бушевал в его кают-компании. К тому же «Голланд» и сам оказался без хода. И в эти безысходные минуты в эфир полетел призыв о помощи: «SOS» — «спасите наши души»…
Ознакомительная версия.
