студенты, люди без определенных занятий, литераторы. Среди них были такие известные лица, как Н. Я. Данилевский, Ф. М. Достоевский, В. Н. Майков, А. Н. Плещеев, М. Е. Салтыков-Щедрин и др. Они обсуждали крестьянский вопрос, необходимость отмены цензуры, изменение судоустройства. В кружках читали французскую и другую европейскую литературу.
Напуганные событиями 1848 г., николаевские правоохранители 23 апреля (5 мая) 1849 г. арестовали 36 участников собраний. Всего к следствию, которое велось специально созданной Секретной следственной комиссией, привлекли 122 человека. Комиссия пришла к выводу, что собрания петрашевцев отличались «духом, противным правительству», но «не обнаруживали… ни единства действий, ни взаимного согласия», и к разряду тайных обществ не принадлежали. Решением специальной Военно-судной комиссии 15 человек были приговорены к расстрелу, пять человек – к каторге, один человек – к ссылке, однако приговор был смягчен императором Николаем I. Об этом петрашевцам было объявлено лишь после полномасштабной инсценировки подготовки к казни 22 декабря 1849 г. (3 января 1850 г.) [148].
10
Жандарм Европы. Крымская трагедия
Во внешней политике Николай I строго следовал завету своего старшего брата Александра I: всеми силами обеспечивать безопасность Европы, в том числе и России как ее составляющей. Это как нельзя лучше вписывалось в провозглашенную им новую миссию мегамашины Российской империи – противодействие революционной заразе, однако, в отличие от Александра, Николай действовал просто, делая упор на военный авторитет России в Европе.
Тем временем Европу все больше захватывали либеральные веяния, и Россия с ее приверженностью Венской системе международных отношений становилась символом старого порядка.
Прямота внешнеполитических заявлений Николая не вызывала восторга у многих лидеров европейских стран. Пришлось ограничить рамки Священного союза Россией, Австрией и Пруссией, для которых революция, ломавшая старые уклады и традиции, представляла не меньшую, чем для России, угрозу.
Политика Союза была сугубо оборонительной [149] и имела целью не допустить на территорию союзников пламя революции, полыхавшей во всей Европе. Однако Австрии и Пруссии этой участи избежать не удалось.
В Австрии революция охватила не только национальные окраины империи Габсбургов, но и столицу. Главная угроза исходила из Трансильвании и Галиции. Затем восстали законопослушные пруссаки, а король Пруссии Фридрих Вильгельм IV был вынужден утвердить конституцию.
В 1849 г. по просьбе Австрийской империи Россия приняла участие в подавлении венгерской революции, направив 140-тысячный корпус в Венгрию, пытавшуюся освободиться от гнета со стороны Австрии. В результате был спасен трон Франца Иосифа I, впоследствии поджигателя Первой мировой войны. Тогда же с помощью русской военной силы были подавлены революционные волнения в Молдавии и Валахии.
При этом Николай I действовал прежде всего в своих интересах, а не союзников. Все-таки революционный пожар границ Российской империи так и не пересек. Зато Россия приобрела устойчивый имидж жандарма Европы.
Представление о России как о восточной деспотии, угрожающей свободе европейцев, начало формироваться сразу после подавления Польского восстания усилиями тысяч польских эмигрантов. Князь Адам Чарторыйский, бывший член Негласного комитета Александра I, российский министр иностранных дел, а потом председатель правительства восставшей Польши, создал в Париже «посольство несуществующего государства», ставшее источником распространения неприязни к России.
Во времена Николая I возникли новые негативные стереотипы и суждения европейцев относительно России, которые сохранились и до наших дней под названием «русофобия».
Ярким выражением этих настроений стала книга романиста и публициста маркиза Астольфа де Кюстина «Россия в 1839 году» [150]. Кюстин был сторонником просвещенного абсолютизма и представлял Россию последним оплотом этого порядка, но был сильно разочарован [151]. Книгу, понятное дело, запретили, опубликована она была более чем через полтора столетия, но все ее читали в списках и горячо обсуждали.
Николай вообще не считал нужным обращать внимание на мнения частных лиц. Проигнорировал он и опус Кюстина. Однако последний был отнюдь не одинок. Западная пресса пестрела карикатурами на императора Николая. Правительство решило «взирать на все, что публикуется о России, с совершенным равнодушием… нимало не заботясь ни о каких толках и слухах», поскольку «русофобия пройдет, как прошли другие безумства нашего века» [152].
Однако славянофильски настроенная часть российского общества не была столь толерантна – в ответ стали распространяться ксенофобские настроения. На излете Российской империи часть славянофильства преобразовалась в черносотенное движение.
Вторым не менее важным направлением внешней политики был так называемый Восточный вопрос. Вкратце он сводился к колониальному разделу территории явно ослабевавшей Османской империи европейскими державами. Также Николай I надеялся помочь своим восточноевропейским единоверцам сбросить османское иго и обрести государственный суверенитет в семье европейских народов.
При этом главной мечтой российских монархов со времен Екатерины II было овладение Константинополем и проливами Босфор и Дарданеллы, что давало возможность их закрытия для судов недружественных государств. Овладение Константинополем было призвано подтвердить первородство православной России и противопоставление себя западной религиозной традиции и потому мифологизировалось в концепции XVI в. «Москва – третий Рим» и Греческом проекте Екатерины. Миф о Третьем Риме, поднятый на щит особенно славянофилами, отчасти послужил мотивацией участия Российской империи в Первой мировой войне [153].
Однако любые попытки России решить свои геополитические проблемы за счет османских территорий без согласия европейских стран порождали риск столкновения с объединенной Европой. Даже победив в войне с Османской империей в сентябре 1829 г., Россия была вынуждена вести дипломатическую борьбу за международное признание ее территориальных приобретений. В результате Турция потеряла очень много – Грецию, Сербию и Дунайские княжества, а Россия приобрела очень мало. Все досталось Англии, Франции и Австрии [154].
Было очевидно, что российско-турецкие войны представляли собой ловушку, в которую загоняла Россию Великобритания, оставляя за собой роль стороннего наблюдателя, что позволяло ей в удобный момент обернуть итоги войны, какими бы они ни были, в свою пользу. В случае победы Россия не могла самостоятельно решить свои геополитические задачи, а в случае поражения оказывалась на коленях перед западноевропейскими странами.
К концу своего 30-летнего правления Николай решил, что настало удобное время, чтобы окончательно разделаться с Османской империей, которую он назвал «больным человеком Европы». Это был катастрофический просчет.
Усиление России в результате захвата Босфора и Дарданелл было для Великобритании и Франции слишком опасным, а учитывая, как бы сейчас сказали, плохой пиар Российской империи в Европе, совершенно неприемлемым.
В июне 1853 г. Россия ввела войска в Дунайские княжества. В октябре Османская империя официально объявила войну. В начале 1854 г. на стороне Турции выступили Франция и Великобритания при недружественном нейтралитете Австрии. Союзники ставили целью разгромить Россию и лишить ее решающего влияния на европейскую политику, которое она приобрела после венгерского похода 1849 г.
Союзный экспедиционный корпус высадился в Крыму. Его целью было взять Севастополь, главную базу российского Черноморского флота. Осада Севастополя началась осенью 1854 г. и продолжалась почти год.
В ходе Крымской войны проблемы, которые казались властям несущественными, проявили себя: невероятных
