Тройное предложение члены совета приняли единогласно.
– Отец, – заговорил Приятель-Тулонец после небольшой паузы, – вы не должны сомневаться в нашей любви и преданности. Сейчас Маргарита даст вам адрес этих миллионов, запишите.
Маргарита продиктовала:
– Вдова Матюрин Гебрар, по прозвищу Горэ-Грязнуля, деревня Нует-ан-Мортефонтэн, кантон Ля Ферте-Масев департаменте Орн.
Старик записал адрес в свой блокнот и, закрывая заседание, сказал:
– Дети мои, я дорожу сном, но когда мы будем ложиться сегодня спать, подумаем о великой работе, которая нам предстоит. Я помолодел на десять лет. Какое потрясающее дело нас ждет! У меня такое ощущение, словно я все еще в горах и командую своими Veste Nere. Разойдись!.. Спокойной ночи, голуби мои!
– Приглашаю на ужин, – поспешно проговорил месье Лекок, пока члены совета не покинули своих мест за длинным столом. – Графиня все приготовила, а я угощаю.
От приглашения отказались только сын Людовика XVI и полковник Боццо.
На протяжении долгих лет полковник Боццо скопил на преступлениях, доведенных до профессионализма, несметные богатства. Но жил он скромнее любого отшельника. Единственной его страстью было золото.
Он никого не любил, кроме малышки Фаншетты, графини Корона, своей внучки, которую сам воспитал. Да и это прекрасное создание он выдал замуж за своего племянника, графа Корону, человека беспринципного, завистливого, жадного и эгоистичного.
Полковник Боццо на старости лет, когда тело дряхлеет и отказывается подчиняться воле жизни, походил на мертвеца, вышедшего из собственной могилы. Он не мог ни спать, ни есть, ни пить. Деньги для него были всего лишь символом богатства: Бог лишил его возможности их тратить, оставив ему лишь одну безумную, безудержную страсть к накопительству. Он постоянно приумножал свое многомиллионное состояние, но при этом не знал, какую радость может принести порой самая маленькая покупка.
Крестный Отец Черных Мантий даже не помышлял об этом.
Принц оказался в том же положении, что и Лейтенант-Куатье: день для него еще не закончился. Он спешил завершить свои дела и вынужден был отказаться от приглашения на ужин.
Полковник Боццо и принц расстались у выхода из дома.
Старик сел в скромный фиакр и направился к себе в особняк.
Принц поспешил на угол улицы Арле-дю-Пале, где стояла карета. Он подошел к дверце и открыл ее.
– Это вы, Людовик? – спросила Изоль. Она не могла скрыть своего беспокойства. – Произошло несчастье?
– Нет, – ответил принц. – Граф де Шанма прошел по улице Назарет. Слава Богу, все свершилось, как нельзя лучше. Дайте мне вашу руку, Изоль. Генерал уже был у малышки. А я приведу ему его вторую дочь.
Изоль протянула ему руку и ощутила, что рука принца дрожит.
– Что с вами, монсеньор? – удивленно спросила она. – Вы от меня что-то скрываете!
– Поверьте моему слову, – ответил принц, – вам абсолютно нечего беспокоиться за тех, кого вы так любите.
– За тех, кого я люблю! – повторила мадемуазель де Шанма.
И обратив на него свой взволнованный взор, она добавила:
– Вы же прекрасно знаете, что я никого не люблю больше, чем вас!
Вместо того, чтобы помочь ей выйти из экипажа, принц неожиданно поднялся в карету.
– Почему мы не идем? – тихо спросила Изоль.
– Потому что на улицах Парижа опасно, – ответил принц.
Изоль ничего не сказала; от охватившего ее странного волнения сердце затрепетало в груди.
– Спасая других, можно скомпрометировать себя… – продолжал принц, пытаясь объяснить ей свое поведение.
– О! Вы рискуете ради меня, ради моего отца! – перебила его Изоль, смотря на него полными любви и восторга глазами.
На что принц тут же ответил:
– Мне надо бежать.
– Я с вами! – воскликнула юная красавица.
– Я и подумать об этом не мог! Вот она преданность любимой женщины… преданность невесты…
Изоль бросилась к нему в объятия.
– Я ваша, – прошептала она, – только ваша. Я пойду с вами хоть на край света!
Принц выглянул из дверцы и позвал:
– Джован-Батиста!
Он сказал что-то по-итальянски, и карета тронулась.
В то же самое время, недалеко от места, где собирались члены совета Черных Мантий, происходила весьма любопытная сценка, имевшая непосредственную связь с драматическими событиями. Поспешим поведать о ней нашему читателю.
Для этого нам нужно опять повернуть за угол Иерусалимской улицы, возвратиться в заведение папаши Буавена и еще раз подняться на третий этаж по уже знакомой нам винтовой лестнице.
Эта мрачная лестничная площадка, ставшая «охотничьим угодьем» для Клампена по кличке Пистолет, становится местом наших постоянных встреч.
Мадам Сула уже давно спала. Неожиданно она была разбужена слабым шумом на площадке…
«Поль вернулся, – подумала она. – Я желаю только счастья этому юноше».
Однако когда возвращался Поль, он сразу подходил к двери и открывал ее. Он делал это мгновенно, одним рывком.
А сейчас, было похоже, что кто-то топчется на площадке.
«Какая же я глупая, – подумала мадам Сула. – Это же кот. Когда его зовешь, он убегает, а стоит закрыть дверь, как возвращается».
При этой философской мысли она улыбнулась и встала с кровати.
– Ну и гуляка! Ну что, отыскал своих красавиц! Мамаша Сула одела шлепанцы и пересекла комнату.
– Кис-кис-кис! – позвала она тихонько в приоткрытую дверь.
Тут же, потянув на себя дверь в испуге, она спросила:
– Кто тут, что вам здесь нужно в такое позднее время?
В трех шагах от двери в свою квартиру в кромешной тьме она увидела неподвижную большую фигуру.
– Мадам, – учтиво ответил мужской голос. Такой голос редко можно было услышать в доме папаши Буавена. – Мадам, – повторил незнакомый мужчина, – я первый раз пришел сюда. Все двери похожи. Мне нужна квартира месье Готрона. Его имя должно быть написано на двери.
Мамаша Сула вернулась в комнату и зажгла свечу.
– Пойдем посмотрим, может быть, это новый жилец. Ему, кажется, нужна комната № 9, та, что рядом с комнатой Поля Лабра, – мамаша Сула полушепотом разговаривала сама с собой.
Прежде чем выйти на площадку, она накинула юбку и блузку.
«Бывают же голоса, способные даже глубокой ночью заставить женщину откликнуться! Надо же! Давно со мной такое не случалось!» – подумала она, открывая свою дверь.
Наконец она вышла на площадку, держа в руке подсвечник, и направилась к двери комнаты № 9. Подняв свечу выше, она попыталась увидеть надпись.
– Здесь ничего на написано, – проговорила мамаша Сула.
– А на другой двери? – спросил незнакомец.
