– Здесь ничего на написано, – проговорила мамаша Сула.
– А на другой двери? – спросил незнакомец.
– На другой… – повторила мадам Сула и, сделав два шага назад, повернулась. Подняв свечу выше, она осветила дверь комнаты Поля Лабра.
– Карточка сорвана! – заметила она. – Наверное, он хочет нас покинуть.
Незнакомец явно был в замешательстве.
– Благодарю вас, мадам. Извините за беспокойство, – в тихом, учтивом голосе незнакомца звучала растерянность.
Второй раз голос незнакомца потряс женщину. Мадам Сула повернулась на звук этого голоса. И отпрянула назад. Свеча чуть не выпала у нее из рук.
Незнакомый мужчина не обратил на это внимания, он стучал в дверь квартиры N0 9 и звал:
– Месье Готрон! Месье Готрон.
Никто ему так и не ответил. Мадам Сула тронула его за плечо.
– Зайдите ко мне, – интонация, с которой это было сказано, удивила незнакомца.
– Разве вы меня знаете? – совсем тихо спросил он. Тереза ответила:
– Вы генерал, граф де Шанма.
Незнакомец выпрямился.
– Да, я – граф де Шанма; – сказал он. – Но я не помню, чтобы видел вас где-нибудь раньше, – недоумевал он.
Горькая улыбка промелькнула на устах мадам Сула.
– Вам необходимо войти ко мне. Тому, кто скрывается, не стоит оставаться на этой площадке. Проходите, господин граф.
Заметив, что генерал не решается пройти в квартиру, она добавила:
– Я очень люблю ваших дочерей.
Генерал больше не колебался, он сразу же переступил порог. Мадам Сула тут же заперла дверь.
– Присаживайтесь, – пригласила она. – Вы пришли в дом к честной женщине.
Генерал медленно опустился на ближайший стул. Хозяйка спросила:
– Хотите поесть? Я угощу вас от всего сердца.
– Нет, я не хочу ни есть, ни пить, – ответил генерал.
– Вам не нужна моя помощь? – робко осведомилась женщина.
– Может быть… я думаю, мне нужна помощь… – прошептал месье Шанма.
Тереза тоже присела и повторила, как бы продолжая начатый разговор:
– Я очень люблю ваших дочерей: старшую я знаю, а вот младшую никогда не видела… Говорят, что она просто ангел!
– Я уже очень давно их не видел… – тихо промолвил граф.
– Ах! – продолжала Тереза. – Я не все сказала, я знала и другую… ту, которая умерла.
– У меня не было других детей… – сказал генерал. Тереза тут же перебила его, объясняя:
– Я говорю о вашей покойной супруге, графине де Шенма.
Мамаша Сула была бледна и очень взволнована.
– Зачем вам понадобился этот Готрон? – спросила она вдруг.
– Я доверяю вам, мадам, – сказал генерал. – Те, кто готовили мой побег, хотя и не по моей просьбе, сказали, что этот Готрон поможет мне покинуть Париж и Францию.
– И все? – удивилась мамаша Сула.
– Все, – ответил граф. Тереза задумалась на мгновение.
– За этим столом, на который вы облокотились, каждый день обедают и ужинают шесть полицейских инспекторов, – сообщила мадам Сула.
Генерал спокойно слушал.
– О! – говорила Тереза с печальной улыбкой. – Я знаю, что вы очень смелый человек. Вы можете остаться здесь, – неожиданно предложила она.
Потом она встала, открыла шкаф и достала аккуратно сложенный рабочий костюм.
– Я вдова, я очень любила своего мужа, – сказала мадам Сула. – Он был очень хороший человек… бывают благородные люди, господин граф. Я отвернусь, пока вы переодеваетесь.
Она протянула генералу одежду. Тот внимательно посмотрел на женщину, словно в нем пробудилось далекое воспоминание.
Тереза села в другом конце комнаты и опять заговорила:
– Да, да, я очень любила своего мужа! Бедный, дорогой мой!
– Зачем вы мне об этом говорите, мадам? – поинтересовался генерал, переодеваясь.
– Зачем?.. Потому что я думаю о вашей покойной супруге, – ответила она и тут же добавила: – Мой муж был таким же добрым, как графиня де Шанма.
– Моя супруга вам в чем-то помогла? – граф пытался выяснить для себя странное, как ему казалось, поведение женщины.
Тереза не нашлась, что ответить, поэтому произнесла немного резко:
– Нет, все не так, как вы думаете… Вы переоделись?
Генерал одевал сюртук из грубого сукна.
– Да, – ответил он.
Мадам Сула накинула ему на плечи белую салфетку и взяла в руки ножницы.
– Я подстригу вас и укорочу усы, – заявила она.
– Я хотел вас об этом попросить, – смущенно ответил беглец.
На пол упало несколько красивых темных локонов, уже тронутых сединой.
– У вас дрожат руки, мадам, – заметил генерал.
– Старею, – согласилась Тереза.
Пока она его стригла, они больше не обмолвились ни словом.
Затем Тереза накинула пальто и надела шляпку.
– Куда вы хотите отправиться? – спросила она.
– В Нормандию, – ответил месье де Шанма. – Если мне удастся попасть в Гавр, оттуда легко будет добраться до Англии.
– Пойдемте. Вы мой муж, и мы едем в Сен-Жермен навестить нашего больного ребенка. Так мы станем отвечать на любые вопросы.
В ее голосе по-прежнему чувствовалось странное волнение.
Они вышли. На улице генерал взял ее под руку.
Перейдя на другой берег Сены, они поднялись по улице Арп до Сорбонны.
Там мадам Сула остановилась у ворот в форме арки, над которыми висел слабо горевший фонарь. Он едва освещал вывеску с силуэтом запряженной в повозку лошади и надпись:
ФЛАМАН – ТРАНСПОРТИРОВКА И ПЕРЕВОЗКА
Она долго, безуспешно стучала. Открыли только минут через пятнадцать.
– Кого черт принес в такой поздний час? – прохрипел грубый сонный голос.
– Мы от месье Бадуа, – ответила Тереза.
– А, вот что! От Бадуа? Как у него идут дела? – поинтересовался хриплый голос.
– Спасибо, неплохо. Я мадам Сула, хозяйка пансиона на Иерусалимской улице, где столуются господа полицейские инспектора, – ответила женщина.
– Ясно, ясно! Мадам Сула! У вас суп, что надо. Это уж известно. Так в чем дело? – поторопил ее владелец экипажей, появляясь на пороге своей конторы.
– Мой муж и я… – начала было мадам Сула.
– А я-то думал, что вы, мадам Сула, вдова, – пробурчал все тот же грубый голос.
– Да вот же мой муж, месье Фламан, живой и невредимый, – пыталась пошутить Тереза.
– Ага, муж. Ну и хорошо! Так что же? – мужчине явно не терпелось вернуться в постель.
– Мы отправляемся в Сен-Жермен, – пояснила Тереза.
– Завтра утром. Всего доброго, мадам, – попрощался месье Фламан.
– Нет, нет, прямо сейчас. У нас заболел ребенок. Сколько вы возьмете? – робко спросила Тереза.
– Пятьдесят франков и дорожные, – заявил хозяин конторы по перевозке и транспортировке.
Тереза так и обомлела.
– Хорошо, пятьдесят франков и дорожные, – отозвался генерал, который до этого не проронил ни слова.
