большое и важное дело! Чтобы победить врага, нужно изгнать из сердца ненужные переживания. Завтра после занятий в школе ты снова придешь сюда и будешь резать мертвые тела. А когда ты укрепишь свою душу и проникнешься важностью порученного дела, я научу тебя потрошить живых врагов!
— Господин учитель, нельзя ли мне продолжить занятия в гончарной мастерской? — робко попросил Сунага. — Это ведь тоже важное дело, как мне говорили…
— Слюнтяй! — преподаватель отвесил подростку пощечину. — Кусо! Ати ни икэё! [35] Делай, что тебе велено и хорошенько запомни: из нашего отряда нет пути назад! Я не шутил, когда сказал, что слабаков у нас очень быстро кладут под нож хирурга! Снимай комбинезон и бегом в умывальник!
* * *
Сунага брел в общежитие, и по его щекам непрерывно катились слезы. Теперь он думал только об одном: надо бежать из этого страшного места! Но как? Стены, огораживающие территорию отряда, были высокими, а сверху натянута хищная колючая проволока — воспитатели говорили, что по ней пропущен смертельный ток. На воротах — вооруженная охрана.
Он свалился на свою койку и очнулся, когда кто-то осторожно погладил его по спине. Сунага вскинул голову и облегченно вздохнул: это был не страшный преподаватель, не начальник группы, а всего лишь его товарищ — Такаги.
— Что с тобой случилось, друг? Почему ты плачешь?
Давясь слезами и в ужасе поглядывая на дверь, Сунага рассказал товарищу про сегодняшнее страшное испытание и про угрозу преподавателя.
— Давай убежим отсюда, Такаги! Попросимся в увольнение, сядем на поезд и уедем в порт. А там как-нибудь проберемся на пароход и вернемся домой!
Такаги только покачал головой: отсюда не сбежишь! Увольнения в город дают редко, денег ни у кого нет. А вокзальный контролер ни за что не пустит в вагон без пропуска, да еще вызовет солдат из комендатуры.
— Даже если случится чудо, и нам удастся добраться до дома — вспомни про бедность! Что скажут наши родители, когда узнают про побег? Им снова придется кормить нас. Вспомни: мы снова станем голодать, да еще и прятаться — потому что нас обязательно будут искать. Нужно смириться и выбросить из головы слабость и сомнения, Сунага!
Такаги рассказал, что ему тоже довелось вскрывать мертвое тело: ну и что с того, дружище? Нам говорят, что все эти мертвецы — шпионы или преступники, приговоренные к смертной казни. Поэтому жалости к ним испытывать нельзя. Попав в отряд, мы служим своей родине, и надо отдаваться великому делу, презрев собственные переживания. Вспомни, что говорят нам на уроках старшие офицеры: бактериологические бомбы и опыты по их воздействию могут в корне изменить обстановку на фронтах войны!
Товарищ ушел, а Сунага, охваченный тоской, с головой залез под одеяло…
* * *
Прошел день, еще день, одна неделя сменилась другой. Сунага постепенно избавился от ночных кошмаров и перестал искать спасения от действительности под одеялом. Недели складывались в месяцы, усиленное питание и физические занятия делали свое дело, и подросток постепенно начал превращаться в стройного юношу. Он давно позабыл мучительный ужас первых стажерских экспериментов, и все свободное от опытов время проводил в библиотеке «Отряда 731» — он зубрил химию, постигал анатомию и физиологию. Усердие стажера дало свои плоды — вчерашний испуганный парнишка постепенно превращался в квалифицированного — правда, без высшего образования — медика-анатома. За усердие в учебе и особые заслуги в лабораториях его переселили в персональную комнатку в «деревне Того» — в корпусе, где жили семейные микробиологи отряда.
В группе профессора Кусами, ведающего фармакологическими исследованиями, Сунага стал пользоваться уважением опытных медиков. В этой группе он отвечал за подраздел вивисекции [36]. В отряде она проводилась, как правило, без анестезии, поскольку считалось, что анестетики, как и симптомы разложения, искажают результаты исследований.
Минуло два года после отъезда Сунаги из Осаки, и товарищи почтительно поздравили его с 17-летием. Этот день теперь уже старший стажер Сунага ознаменовал показательным экспериментом на десятилетнем китайчонке. Он собрал в секционном помещении группу стажеров — половина их была ровесниками именинника, но не такими успешными.
* * *
…Маленький испуганный китайчонок, словно зверек, забился в угол секционного помещения и дрожал. Сунага объявил: поскольку это крохотное «бревно» [37] не заражено, стажеры могут работать без защитных капюшонов и очков — чтобы не пугать «пациента». Он ласково подозвал мальчишку, улыбнулся ему и со смехом громогласно объявил:
— Он чем-то похож на моего младшего брата!
Мальчишке велели раздеться догола и лечь на стол лицом кверху. Металлическая поверхность стола была холодной, китайчонок дрожал, и Сунага подстелил под его тельце простыню — не в заботе о здоровье «пациента», а чтобы его дрожь не мешала делать точные разрезы.
— Начинаем, стажеры! — торжественно объявил он и накинул на лицо мальчишки тряпку с хлороформом. — Я работаю, а вы фиксируете выемку органов, время их удаления и реакцию организма.
Он сделал первый разрез и потребовал подать ему лоток для вынутого из живого мальчишки органа — еще живого, теплого и трепещущего…
Через полчаса на столе осталась лишь «оболочка» от только что живого мальчишки. Двух стажеров рвало, а Сунага презрительно посмеивался: чистоплюи! Истинный патриот Японии не должен быть слюнтяем!
Заснуть Бергу удалось только под утро. После допроса начальника службы безопасности и вполне естественных переживаний в процессе проверки своей личности где-то за океаном Майкл добрел до гостевой комнаты и завалился на кровать, полный решимости поспать до утра.
Берг не считал себя впечатлительным человеком — однако даже короткая прогулка по коридору, увешанному устрашающими объявлениями и схемами эвакуации при разгерметизации стерильной зоны лаборатории, отнюдь не навевала спокойных снов. Да еще манекены, расставленные в застекленный нишах по всему коридору на каждом шагу — то ли в скафандрах, то ли в комбинезонах биологической защиты. Они казались притаившимися наблюдателями, мрачно приглядывающими за проходящими мимо людьми через огромные очки.
Стараясь не задерживаться и даже дышать через раз, Берг быстрым шагом почти добежал до «спасительной» двери и с облегчением запер ее за собой. Логика подсказывала: гостевая комната лаборатории не может быть гнездовьем исследуемой здесь заразы. Наверняка все смертельно опасные вирусы и штаммы надежно спрятаны в своих стеклянных хранилищах, заперты за двойными и тройными герметичными дверями. Однако мохнатый детский страх был сильнее логики. Не добавляло спокойствия и непреходящее ощущение опасности разоблачения.
Хотя тут-то было все в порядке! Берг мысленно поблагодарил далекого японца-айтишника, сумевшего заменить файлы в базе данных Пентагона, — ответ на запрос начальника службы безопасности Денниса удовлетворил бдительного профессионала. Однако для самого Берга вопросы оставались.
Еще
