Наглость мужичонки заставила Иртеньева взо рваться, и он яростно прошипел:
— Пошел вон, сволочь!
— Ты эта чаво, контра ссыльная… — начал было отнюдь не испугавшийся мужик, и тут Вику окончательно прорвало.
Заметив под столом обломанный черенок лопаты, он быстро нагнулся, схватил его и замахнулся с явным намерением запустить в незваного визитера. Однако мужичонка явил невиданную прыть и вылетел наружу с такой скоростью, что палка только с трес ком ударилась о доски захлопнувшейся двери.
Отскочивший черенок покатился по полу, и в наступившей тишине раздалось радостное:
— Как вы его!
Иртеньев никак не среагировал на восхищение женщины и тупо уставился в противоположную стенку. До него только сейчас во всей полноте дошло понимание того, что, предоставленные сами себе, они здесь просто-напросто брошены, и как быть дальше, Вика представить не мог.
Поля какое-то время недоуменно смотрела на Иртеньева, а потом приподнялась на своем топчане и удивленно спросила:
— Викентий Георгиевич… Вы чего?
— Чего? — глухо переспросил Иртеньев и горестно заключил: — Да вот, думаю, что мы с тобой есть будем? Похоже, новые власти нам никакого содержания не определят…
— Ну так и что с того? — Поля сбросила одеяло и села. — Сами как-нибудь прокормимся.
— И как же это? — Иртеньев покачал головой. — Денег нет, продуктов нет, работы никакой тоже нет…
— Да что вы! — Поля махнула рукой и тут же принялась поправлять большую, не по росту полотняную рубаху, так и норовившую соскользнуть с плеч. — Я ж у себя дома в сельской больничке работала, на фельд шера училась, у меня и аптечка, и лечебник с собой…
— Вот как? — Иртеньев криво усмехнулся. — Выходит, ты и меня прокормить собираешься?
— А как же иначе? — широко распахнутыми глазами Поля посмотрела на Иртеньева.
— А за что же мне такая честь? Ну, был бы я молодой, тогда понятно, а так…
— Что так? — голос женщины неуловимо изменился, и в нем зазвучали совсем другие нотки. — Вы что ж думаете, как я из простых, так и не понимаю ничего, а я еще как понимаю!
— И что ж ты такое понимаешь?
— А то, что пока нас везли, все ко мне лезли, а никто не заступился, только вы…
— Вот, значит, как… — протянул Вика и с интересом посмотрел на Полин, задорно вздернутый, нос…
* * *
На обустройство убогого жилища ушло пару дней. Непоколебимая вера молодой женщины в то, что все образуется, непонятным образом передалась Иртень еву, и он, к собственному удивлению, работал старательно.
Первым делом землянку, конечно, надо было очис тить от накопившегося тут всякого хлама, сваленного по всем углам. Особенно много его было возле глинобитной печи, где он высился целой грудой и откуда шел застоявшийся запах плесени. К тому же давно нетопленное, полувкопанное в землю строение порядком отсырело, и пока была возможность, следовало его как следует просушить. Поэтому, прежде чем взяться за вынос мусора, Иртеньев подковырнул оконные рамы, не вделанные, а набитые на доски сверху, и, сняв их вместе с натянутым на решетку пузырем, вдобавок распахнул настежь дверь, дав доступ свежему воздуху.
Барахла, сваленного у печки, было много, и когда Иртеньев, собравшись с духом, принялся его разбирать, оказалось, что не все оно бросовое. Так, к вящей радости Поли, в самом углу, под грудой заплесневелого тряпья нашлись аккуратно вставленные одно в другое деревянный ушат, бадейка и совершенно целое жестяное ведро со спрятанным в середине чугунком, который женщина тут же отставила в сторону.
Из других вещей, кое-как годных к использованию, обнаружился почти целый чехол для матраса и самая главная находка — вполне приличный топор. Правда, обух его был с трещиной, зато острие не имело щербин и, похоже, хорошо сохранилось. Во всяком случае, когда Иртеньев, наскоро поточив его о подвернувшийся камень, попробовал разрубить им ветку, от удара на дереве получился не излом, а вполне приличный срез.
С мусором пришлось провозиться долго, зато проблема с водой для генеральной уборки решилась быстро. Оказалось, что недалеко от землянки, шагах примерно в сорока, протекал чистенький ручеек с явно специально устроенной бочажиной, к которой еще проглядывалась тропинка.
Натаскав полный ушат воды, Иртеньев заколебался, не зная, что предпринять дальше. Местами облупившаяся печь не внушала доверия, а для проверки ее не было дров. Выручил все тот же ручей, где на берегу Вика заприметил глинистый выход. Набрав так кстати подвернувшегося материала, Иртеньев, как умел, подлатал обмазку и, прихватив топор, отправился за сушняком.
На заготовку топлива у него ушло минимум часа два. Хотя лес начинался сразу за ручьем, валежника там было маловато, а валить сухостой, имея только ненадежный топор, Иртеньев не решался. Но, по прошествии времени, сухие ветки были все-таки найдены, стащены к землянке и порублены.
Когда же Иртеньев принялся заносить дрова внутрь, стараниями Поли в самой землянке пахло уже не сыростью, а водой, дощатые нары были чисто вымыты, в то время как сама хозяйка старательно скребла кухонным ножом мокрую столешницу. Так что Иртеньеву осталось только вплотную заняться печкой.
К его удивлению, дрова в устье печи занялись почти сразу. Во всяком случае, огонек охватил сначала одну веточку, потом другую, пустил струйку дыма, которая качнулась было в землянку, а потом, словно спохватившись, закрутилась и ушла в дымоход. И тогда, раздувая пламя, Вика наконец-то вздохнул с облегчением, так как до этого он все время опасался, что труба окажется забитой.
Пока Иртеньев разжигал печку, Поля, закончив скоблить стол, взялась за пол, и тут выяснилось, что одной ей не справиться. Прежние хозяева натаскали в землянку столько грязи, что пол, как оказалось, выложенный тесом, пришлось не мыть, а скрести.
Старательно помогая Поле, Иртеньев даже пожалел, что на черенке, которым он запустил в наглого мужика, не оказалось лопаты. Счищенной земли пришлось собрать столько, что ее сначала складывали на обломок доски и уже потом выносили.
Пока Иртеньев с Полей таскали грязь, огонь постепенно разгорелся и начал давать ощутимое тепло. Теперь печная тяга хорошо вентилировала землянку, и Вика аккуратно приладил на место снятые рамы.
Тем временем Поля успела выплеснуть себе под ноги целое ведро воды и принялась тереть пол голиком. Не желая мешать ей, Иртеньев вышел наружу и остановился возле куста, на ветках которого проветривался матрасный чехол.
Поразмыслив, Вика пощупал ткань и, убедившись, что она высохла, туго свернул. Потом он сунул получившийся тючок подмышку и отправился вдоль опушки, туда, где вдалеке виднелась старая, потемневшая от времени скирда.
