Счастливый случай вырвал нас из невольного плена. Мы были в степи, ловили тарбаганов для научных опытов, когда непонятно откуда взялся полевой автомобиль и остановился рядом с нами. На заднем сиденье, рядом с монголом, находился усатый, большелобый человек в монгольском халате и в русской офицерской фуражке. В руках, как посох, как скипетр, он держал банцзу — толстую бамбуковую палку. Машину сопровождал приотставший отряд кавалеристов.
— Кто вы? — спросил он по-русски.
Сергей Николаевич назвал себя, представил меня как своего помощника, вежливо осведомился, с кем имеет честь разговаривать.
— Барон Роман Федорович Унгерн фон Штернберг, командующий азиатской дивизией. Чем докажете свою личность?
Унгерн говорил отрывисто, резко, почти кричал.
— Я уж не впервые в Монголии, — сдержанно ответил Сергей Николаевич. — Здесь меня знают все… Сейчас мы живем в монастыре у Церендоржи. В Урге знаю русских купцов, владельцев фирм…
— В Урге проверю позже, когда возьмем ее. Достаточно Церендоржи. Что намерены делать?
— Ждем, когда удастся купить верблюдов.
— На чем приехали?
— На форде, но вышел бензин.
— Вышел бензин? Смогу помочь, но форд отдадите мне в обмен на верблюдов. Согласны?
Не дожидаясь ответа, Унгерн обернулся к конникам:
— Сипайло! — От группы отделился человеке резкими и неприятными чертами лица. Он весь подергивался, словно его ломал какой-то недуг. Сипайло остановил коня рядом с машиной, приложил руку к фуражке.
— Доставить бензин к ламе Церендоржи и сопроводить господ на их машине ко мне. — Он прикоснулся бамбуковой палкой к плечу шофера, и автомобиль помчался вперед. За ним поскакали конники.
Утром к монастырю пришел маленький верблюжий караван. На одном верблюде был пристроен бочонок с бензином, на трех других сидели вооруженные солдаты во главе с капитаном.
— Полковник Сипайло приказал доставить вас к его превосходительству барону Унгерну, — сказал капитан.
Мы проехали верст семьдесят голой, открытой степью, пока вдали не увидели другой монастырь, обнесенный стенами из камня и глины. У монастырских ворот толпились монахи в ярко-желтых плащах, похожих на римские тоги. Рядом с монастырем стояли юрты, позади пасся скот. Капитан, ехавший с нами в машине, куда-то исчез, появился снова и предложил следовать за ним. Нас привели в большую комнату с низкими потолками и узенькими оконцами. Посредине стоял резной китайский стол черного дерева, а над ним, на бронзовой цепи, свисал фонарь, украшенный цветными стеклами.
— Здесь вы будете жить, ваших людей поселят в юрте.
Капитан вышел, но через несколько минут вернулся.
— Его превосходительство просит господина доктора пожаловать к нему.
Прошло по меньшей мере четыре часа, когда доктор наконец появился снова. Он устало сел на скамью, протер носовым платком пенсне, оседлал им переносицу, и вскинул на меня седенькую бородку:
— Ну, милостивый государь, насмотрелся, наслушался… И это называется цвет российского воинства!…
Я предостерегающе показал ему на стены — стены тоже могут подслушать. Мы вышли во внутренний двор монастыря. Не буду подробно излагать рассказ Сергея Николаевича. Запишу только суть.
Барон пригласил его к себе в юрту. Он, Унгерн, тщательно подчеркивает свою приверженность к панмонголизму — принял буддийскую веру, женился на монголке, ходя недавно был женат на китаянке. Жаловался, что лишен культурного общества. Расспрашивал о Пржевальском, Козлове, с которыми Сергей Николаевич ходил в монгольские экспедиции. Красуясь и похваляясь, Унгерн рассказывал о своей родословной.
Предки барона, как утверждал он, ведут начало от воинственных гуннов времен Аттилы, то есть род существует больше тысячи лет. Теперь Унгерн будто бы пришел на могилы предков, и они вдохновили его на создание панмонгольского государства.
Предки Унгерна ходили в крестовые походы под началом Ричарда Львиное Сердце. Смешно — от монгольских завоевателей до освобождения гроба господня в Иерусалиме! Даже крестовый поход в Палестину не обошелся без Унгернов — тогда погиб предок барона — Ральф Унгерн.
Так уже получается, что род Унгернов на протяжении веков всегда стремится кого-то завоевать. В начале XIII века воюют против славян, состоят в немецком ордене меченосцев, сражаются с эстонцами, латышами, огнем и мечом насаждают христианство. Это прямой доход — через несколько веков замки Унгернов фон Штернберг высятся над прибалтийскими землями. Потому Унгернов называют остзейскими баронами. А ближайшие предки Романа Федоровича — морские пираты, в том числе дед, собиравший дань с английских купцов в Индийском океане. Деда все же схватили, доставили в Англию, потом выдали русскому правительству, которое сослало его в Забайкалье. Род Унгернов возвратился туда, где гунны начинали свои завоевательные походы.
Вот он какой — барон Роман Федорович Унгерн фон Штернберг. В Монголии и Забайкалье его прозвали «кровавым бароном». А он и не опровергает этого. Во время разговора несколько раз в юрте появлялся японский майор, потом капитан. Они вежливо втягивали сквозь зубы воздух, о чем-то шептались с бароном. (Потом я узнал их фамилии — майор Судзуки и капитан Хара из разведывательного отдела японского генерального штаба.) Вероятно, после неудачи с великомонгольским правителем Нэйсе-гегеном японцы сделали ставку на барона Унгерна.
Заходил и полковник Сипайло, тот самый, который сопровождал Унгерна в поездке, его палач и контрразведчик. Он что-то шепнул барону, Унгерн взял банцзу и вышел из юрты. В приоткрытую дверь Сергей Николаевич видел и слышал, что происходило. Под охраной конных белоказаков стояли шесть красноармейцев, разутые, без гимнастерок, только в штанах и нижних рубахах. Барон, подавшись вперед, цепко вглядывался в лица пленных, потом вдруг, отскочив, замахнулся палкой и ударил красноармейца, стоявшего на краю шеренги.
Пленный инстинктивно уклонился в сторону, и тяжелая бамбуковая палка только скользнула по его плечу. Это разъярило барона. Выкрикивая что-то нечленораздельное, он обрушил на пленного град палочных ударов. Красноармеец упал, а Унгерн продолжал его избивать.
Двоих приказал отвести в сторону, остальным сказал: «Так будет с каждым, если вздумаете бежать… Зачисляю вас в свои войска, идите в комендатуру. А этих бить палками до смерти». Вернулся в юрту, сел на тахту и как ни в чем не бывало продолжал разговор.
Сергей Николаевич сказал еще, что через несколько дней мы сможем поехать в Ургу, если не боимся китайских властей, а сам Унгерн тоже надеется быть там вскорости — как только захватит Ургу.
