вырубились сразу, увидев постель. Издержки зверской природы…
— Вот эта голова хулила наших Богов, пестун! — старший брат держал за волосы то, что осталось от Торольфа.
— Добро! Бросьте ее к свиньям, и давайте в дом, каша стынет, — обронил монументальный дед.
Ох уж эти кровавые нравы, такое ощущение, что Стенульфу было вообще глубоко параллельно на голову Жреца, даже аппетит не пропал!
После свершения столь «благого» для авторитетных язычников дела, звериный мастер скупо поинтересовался деталями произошедшего, презрительно сплюнув от беспечности псевдохристиан. Однако он зачел расправу над ними в экзамен о становлении половозрелым викингом. Но это была лишь часть данного экзамена. Следующим этапом было нанесение священных рисунков на наши тушки. Оказывается, несмотря на то, что я не вхожу в ряды бравых берсерков, ульфхендаров и прочей полумистической братии, мне также полагаются специфические наколки. На вопрос: «Зачем, а главное нафига?» — братья лишь снисходительно улыбнулись. Мол, поверь, это для твоего же блага, богам так легче на свой-чужой делить, тем более это же поддержка высших сил, а она никогда лишней не бывает. С этим я спорить не мог. Тем более, когда кольщик не спрашивает, а бьет сразу, что хочет и куда хочет.
Близнецы, правда, пытались сначала уломать деда, найти для меня какой-нибудь чудодейственный «озверин», чтобы я стал таким же, как они. Стенульф на уговоры ответил, что был у него подобный мне человек на памяти, и обращение к высшим силам действительно помогло, но в моем случае это лишнее. Мол, моя фигура и так не обделена вниманием Богов, поэтому на их содействие я могу рассчитывать без помощи дикого нрава и размазанных по бороде слюней. Что не может не радовать, ведь сомневаться в реальности окружающей мистики, после многих произошедших событий, не приходилось.
Но перед творческими порывами звериного сенсея, где холстами служили наши тела, он еще долго гонял нас по местной истории, мифологии, средневековому «этикету и морали», а также вопросам ведения боя. Спасибо отличной памяти и достойным учителям — на большую часть материала ответ я знал, все-таки подобное здесь впитывается с молоком матери. Далее Стенульф замешал некий отвар и напоил им сначала Гери, глаза которого вмиг затуманились. Затем приступил к сеансу нанесения татуировок. Ловко работая специальной дощечкой с тонкими иглами и мерно постукивая ее, дед растил на теле старшего брата раскидистое древо, стилизованных волков и хитрую руническую вязь. Мастер почти не прерывался, по ходу работы нравоучительно вещая высокие речи. После пары дней пришла очередь младшего близнеца, а затем и моя.
Лагман в отставке неспешно подал мне чашу с отваром, над поверхностью которого ароматно курился белесый пар. Смиренно приняв его, я сделал глоток и полетел… Сразу вспомнился Йоль и рыжеволосая бестия, но на этот раз я просто почувствовал невесомость. Казалось, что ниже подбородка ничего нет, и только голова летает над поверхностью земли. В эйфории я посмотрел на Стенульфа, но на его месте увидел могучего зверя, окруженного радужным ореолом. Приглашающим жестом, он указал на кушетку и приступил к работе. После каждого удара дощечки я вновь находил утерянные ранее части тела. Было ощущение, что только священные символы и руны помогали рукам и ногам существовать в реальности. После завершающего аккорда, набитого на груди, ко мне вернулись все чувства. Но легкость осталась, хоть и соседствовала с болью по всему организму.
Сказать по правде, произведения старого мастера выглядели брутально. Хитросплетение огромного змеиного тела вилось от одного моего плеча до другого, проходя между лопатками, опускаясь ниже ключицы, где оскаленная пасть пожирала свой хвост. Стенульф назвал его Йормунгандом, великим Мировым Змеем, началом и концом сущего.
— Почему у вас волки, лапы и священное дерево, а у меня только змея и руны?
— А почему я пути, богами для тебя уготованного не вижу? Сам на себе ты завязан, подобно змею великанскому! — пророкотал дед, хотя я специально спросил близнецов шёпотом, чтобы он не услышал. — Все, волчата, изрядно силы на вас потратил. Теперь три года при мне будете, в благодарность за безмерную помощь мою и содействие! По году с каждого!
Сказать, что мы попали — значит ничего не сказать. Дорого обошелся нам сеанс, однако…
— Зимой этой срок благодарности к концу подходит, хе! Хотя дело уже к весне идет, — Фреки с улыбкой пошкреб заросшую буйной щетиной щеку.
— Срок службы, но не благодарности, брат, — возразил стоящий рядом с ним Гери, — Стенульф как дед родной нам, и останется им.
И это была правда. Не смотря на своеобразный способ оплаты за науку и татуировки, старый мастер действительно относился к нам, как к своим внукам. Он очень многому нас научил, еще больше показал на практике, и делился всеми накопленными за годы долгой жизни секретами, не утаивая детали.
За это время мы много раз были свидетелями, как к нему на поклон приходили звероватого вида люди, ищущие помощи в контроле над внутренним монстром, хевдинги просили совета и его слова в решении спорных вопросов, даже конунги, проходящие мимо, были частыми гостями в его доме, отдавая дань уважения мудрому ветерану.
Под началом Стенульфа мы не единожды сталкивались с опасностью, помогая местным бондам и хевдингам в вооруженных стычках с противоборствующими морскими волками. Как говорили близнецы, эти сражения уже были достойны целой саги. Впрочем, разговорами это не заканчивалось, и саги действительно были воспеты, где деяния трех братьев сравнивались с подвигами великих героев прошлого. Я смотрел на это сквозь пальцы, но не отметить творческих талантов Гери и Фреки не мог. Ведь сражения действительно были, и смерть много раз протягивала свои костлявые руки к нам. К счастью, безрезультатно.
Число погибших же от моих рук уже давно перевалило за несколько десятков, с каждым боем оставляя следы на теле и душе. Нельзя сказать, что призраки убитых преследовали меня по ночам, скорее наоборот. От осознания того, как просто потерять жизнь, даже спать стало легче, ведь ценность каждого момента этой жизни после боя начинала ощущаться гораздо ярче. Но изменения затронули не только душевное состояние.
Близнецы все больше стали похожими на своего отца. Высокие, статные, в каждом их движении ощущалась дикая грация хищника. Постоянные сражения сделали нас деталями одного отлаженного механизма, позволяя дополнять сильные стороны друг друга и скрывать недостатки. Мы уже давно выросли из своих кольчуг и мечей, меняя вооружение каждый сезон.
Это не было проблемой, ведь на фюльке Стенульфа имелась кузница, где я был частым посетителем. Упражнения с молотом, сотворили из моего
