эти люди наверняка умерли вследствие болезни или ранения – настолько обыденно, что летописцы не обратили на их уход внимания.
А вот Тэмуге отличился. Вскоре после смерти Угэдэя он совершил попытку захватить власть, но потерпел неудачу и был казнен.
Примечательно, что Сорхатани действительно достались права и титулы ее мужа. Поэтому она мгновенно сделалась самой влиятельной женщиной во всем ханстве, а может, и во всем тогдашнем мире. Благодаря ее положению и наставлениям трое из четверых сыновей Толуя со временем стали ханами. Сама же она во всем поддерживала Угэдэя, а он давал ей советы и разъяснял принципы управления империей. Правда, в одном Сорхатани его все-таки ослушалась – отказалась связать себя брачными узами с его сыном Гуюком. Предложение хана она отвергла, предпочитая сосредоточить свою недюжинную энергию на сыновьях. История доказывает, что в этом вопросе вдова Толуя проявила мудрость и прозорливость.
Когда тумены Субудая через Карпатские горы вошли в Венгрию, их встретили армии венгерского короля Белы IV. До этого монарх предоставил убежище в своей стране двумстам тысячам половцев. Этот тюркский народ, во многом схожий с монголами, был вынужден бежать от завоевателей. За это половцы согласились принять христианство. Их хан Котян крестился, а свою дочь, чтобы скрепить союз, отдал замуж за сына короля Белы. Последний, со своей стороны, мог рассчитывать на конное войско кочевников и в случае необходимости выставить его против врага. Помимо этого, он ожидал помощи от императора Священной Римской империи Фридриха II, во владения которого входили нынешние Германия, Италия, Сицилия, Кипр и Иерусалим, а также, возможно, рассчитывал на поддержку папы Григория IX.
У самого Фридриха с папой Григорием шла в это время жестокая борьба; понтифик даже объявил императора антихристом. В результате король Венгрии остался с монголами фактически один на один. Правда, ему прислал войско эрцгерцог Австрийский, но оно ушло сразу же после гибели Котяна. Покинули Венгрию и половцы.
То, что король Бела разослал по городам и весям своего королевства окровавленные мечи, – чистая правда. И народ действительно поднялся. Бату направил королю послание, в котором содержалось суровое требование выдать половцев и их хана Котяна монголам. Звучало оно так: «Слово до меня дошло, что ты взял к себе под защиту половцев, слуг наших. Откажи им в убежище, а не то стану я из-за них тебе врагом. Им, у которых нет домов и которые живут в поле, уйти будет легко. А вы, живущие в домах и городах со стенами, – куда вы от меня уйдете?»
Буда и Пешт находились в четырех с половиной тысячах миль к западу от Каракорума. Субудай без преувеличения великим походом провел свои тумены через нынешние Казахстан, Россию и Украину (были взяты Москва и Киев), Румынию, Венгрию, Польшу, Литву, Чехию и Хорватию. Они уже вторглись в пределы Австрии, когда внезапно умер Угэдэй. Между прочим, «тартарами» монголов первым назвал французский король Людовик IX. Собираясь на войну, он сказал жене, что его солдаты непременно пошлют «тартаров» в ад или же «тартары» пошлют их в рай. Он намеренно исказил латинское название ада, Tartarus, и в итоге искаженное прозвище «тартары» (или «татары») пристало к монголам на века.
Я не включил в повествование детальное описание битвы при Легнице, ставшей кульминацией броска Байдара через Польшу, во время которого было множество сражений с различными противниками, но даже в романе о монгольском нашествии невозможно описать их все. Битва при Легнице – одно из немногих сражений монгольской армии, подробно описанное в разных источниках, и опускать его – все равно что писать об адмирале Нельсоне, не упоминая битву на Ниле. Но ради динамичности сюжета на такую жертву пришлось пойти, думаю, мое решение было оправданно. Под Легницем Байдар использовал тактику ложного отступления, но к ней он добавил новшество – бочки с горящей смолой, дым от которых застилал поле. В результате этой незамысловатой хитрости половина польского войска лишилась возможности видеть, что происходит с другой его частью. Это легко могло стать кульминацией данной книги, но ведь была и еще одна примечательная битва – в Венгрии, на реке Шайо, – обернувшаяся полной победой Субудая.
Последняя из описанных в хрониках битв прославленного военачальника сочетала не только ночную атаку, фланговый маневр, знание особенностей местности, позволившее использовать в своих целях реку, но и кажущуюся нам теперь древней как мир хитрость – оставить врагу путь к отступлению, воспользовавшись которым тот попадает в смертельную ловушку. Субудай тогда провел три тумена бродом южнее лагеря венгров, к рассвету послав Бату на их левый фланг, а сам зашел в тыл противника. В результате король Бела IV был вынужден искать убежища в своем ночном лагере, в то время как монголы сеяли хаос, взрывая пороховые заряды, жгли бочки со смолой и осыпали лагерь стрелами. Из добычи монголы сами сделались охотниками, и у них это в полной мере получилось.
Посреди всей этой неразберихи люди короля Белы заметили идущий на запад отлогий холм, следуя вдоль которого можно было незаметно отступить. Маршрут для отхода Бела проверил, послав по нему небольшой отряд. Убедившись, что их никто не видит, он вывел из лагеря всю свою армию, которая, спешно отступая, за ночь растянулась на много миль да к тому же потеряла строй. В этот момент Субудай и напал на венгерскую колонну. Местность он предварительно как следует разведал и намеренно оставил дверь в мышеловку открытой. В исторических источниках приводятся разные цифры, но монгольские тумены тогда уничтожили от сорока до шестидесяти пяти тысяч воинов, исключив Венгрию на поколение вперед из числа ведущих европейских государств. Гибели король Бела избежал, укрывшись в Австрии. Когда монголы ушли, он возвратился и поднимал Венгрию из руин. На родине его по-прежнему чтят как одного из величайших королей, несмотря на чудовищное поражение в войне с Субудаем.
Во многом это было достойное завершение военной карьеры великого Багатура, хотя он, конечно же, представлял его не таким. Венгрия лежала в руинах,
