«Так я ему ничего и не рассказал о девушке-солдате и этом… казненном Юане. Ну, уже все прошло, чего сейчас вспоминать!»
Ли остановился, как вкопанный.
- Какая девушка? Кто казнен? Что ты должен был мне рассказать? Говори!
Онемевший от неожиданности стражник что-то невнятно пробормотал.
Ли спрыгнул на землю, и потряс детину за плечи.
- Очнись, олух! И расскажи все по порядку.
Привратник сбивчиво изложил ему странную просьбу неизвестного солдата. Робко подняв глаза на своего хозяина, он отшатнулся: более страшного лица парень в своей жизни еще не видел.
- Если Юань погиб, я задушу тебя собственными руками. – Прошипел Ли и, запрыгнув на спину коня, понесся в направлении судебной управы.
Минуту спустя, в другом конце улицы, в клубах пыли, возник, бешено скачущий всадник.
Ворота усадьбы были распахнуты настежь. Возле них с отсутствующим видом стоял деревенского вида парень.
Ильхан на полном скаку влетел во двор, вздыбив, остановил взмыленного коня, и спрыгнул на землю.
- Доложите хозяину, что я очень прошу его о встрече. – Крикнул он испуганно воззрившимся на него слугам. – Речь идет о жизни или смерти!
Ильхана в усадьбе знали, и один из слуг спешно побежал в дом.
В ожидании ответа Ильхан нервно мерил двор быстрыми шагами.
- Господин Главный Советник ждет вас! – Сказал ему, наконец, появившийся в дверях слуга.
Ильхан бросился в дом.
В ночь, перед казнью, Юань лежал на грязном полу клетки, время от времени, впадая в забытье. В короткой жизни Горного Брата было немало трудностей. Завтра ему предстояло пройти свое последнее испытание.
Аскетическая жизнь и тяжелые потрясения могут или навсегда изувечить человеческую душу, или возвысить ее до неизъяснимых высот небесного совершенства.
С Юанем произошло второе. Мысли и чувства его обрели ту пронзительную ясность, которую люди верующие называют «религиозным экстазом», а художники «вдохновением». Мир открылся ему с совершенно другой стороны. Когда он выходил из забытья, то предавался воспоминаниям. Каждый из тех, кого он повстречал на своем пути, чему-то его научил. Все трудности служили преодолению самого себя, все переживания – возвышению души. Злые научили его быть сильным, добрые – еще больше любить людей, и отвечать им тем же.
Юань вспомнил Ли-цин и улыбнулся. В его сердце больше не было обиды. Ли и Ли-цин…. Эти двое будут счастливы.
Жаль, что он больше никогда не увидит Бао. Юань помнил все их разговоры, и наставления мудреца. Особенно хорошо врезались в его память сказки, которые в детстве рассказывал ему Бао. Старый монах был первым в длинной цепи людей Света…. Нет! Первой, все же была его мать. А, он совсем ее не помнит….
В памяти Юаня вдруг неожиданно и с поразительной четкостью всплыло лицо молодой и очень красивой женщины. Она смотрела на него с любовью и что-то говорила.
«Что ты делаешь здесь, сынок?». – Сказала она ему тогда. – «Тебе нельзя сюда. Возвращайся!»
- «Но, я хочу к тебе, мама!» – Ответил он и, кажется, заплакал. – «Я никому там не нужен».
«Это неправда, сынок! Ты нужен на земле. Тебя там ждут».
«Кто ждет меня, мама? У меня там никого нет!»
«Возвращайся, и ты узнаешь!».
Удивленный неожиданным воспоминанием, Юань приподнялся на локте. Этого разговора не могло быть! Когда река отдала его в руки Бао, он был совсем еще маленьким.
И, в то же самое время, он знал, что такой разговор когда-то состоялся.
Наступил рассвет. Солнечный свет одарил своим теплом каждое живое существо в Поднебесной. Заглянул он и в темницу Юаня.
Ласковое тепло на щеке Юаня было последним подарком в его жизни.
К клетке подошел стражник, присмотрелся к смертнику и, не без сочувствия в лице, протянул ему кусок черствой лепешки.
- Я не хочу есть. – Тихо сказал Юань.
- Да. – Согласился стражник. – Тебе это уже ни к чему.
- Принеси мне воды, если тебе это нетрудно. – Попросил Юань.
- Сейчас принесу. – Охотно согласился стражник и удалился. Больше Юань его не видел. То ли он забыл, то ли его отправили по какому-то делу.
«Поскорей бы это закончилось». – Думал несчастный узник. - «Потом будут Небо и звезды. Яшмовый Император установит мою вину перед людьми, и определит место среди душ умерших. Откроются Врата нового Пути и бесконечных превращений».
После полудня ленивые стражники принялись запрягать в телегу лошадей. Они делали привычное для себя дело, не торопясь, и не обращая внимания на еще живого человека в клетке.
Что-то не слаживалось, кого-то не было на месте, но вот, наконец, скрипя колесами, скорбная подвода медленно двинулась в путь.
Люди на улицах спешили по своим делам. Иные просто не замечали процессии, скользнув равнодушным взглядом по клетке со смертником, в глазах других светилось сострадание. Некоторые, в предвкушении зрелища казни, меняли намеченный маршрут и присоединялись к процессии.
- Какой молодой…. И красивый! – Шепнула подруге служанка средних лет.
- Э, милая! Его красота до площади только и дотянет. Там ее и снимут с плеч. – Ответила подруга.
Юань не смотрел по сторонам. Он много раз стоял на пороге жизни и смерти, и в этот раз готовился достойно его переступить.
Обросшая праздными зеваками процессия вползла на площадь.
К исполнению казни было готово все: палач и оцепление из трех десятков солдат, заждавшийся чиновник-глашатай с унылым лицом, недовольный опозданием процессии, и плаха, иссеченная сотнями ударов тяжелой секиры. Ждал казни и другой приговоренный к смерти – вор и убийца. По заведенному порядку его должны были казнить после военного преступника.
Какое-то время еще заняли мелкие приготовления.
Чиновник с унылым лицом развернул шелковый свиток и принялся оглашать приговор.
Над площадью полетели слова, которые Юань уже не воспринимал. Его взгляд был устремлен к величественно плывущей в небе гряде белоснежных облаков.
- … осмелился посягнуть на священные предписания Императора о мирной цели похода…. Развязал кровавое столкновение между Хань и Даюанью, что привело к гибели многих людей…. Офицер Юань приговорен императорским судом к смертной казни через четвертование…
Эхо на городской площади послушно повторяло слова смертного приговора.
Четверо солдат грубо схватили Юаня под руки, повлекли к плахе и бросили на колени.
Палач, здоровенный детина, натужно повел головой, видимо превозмогая неприятную боль в сросшихся шейных позвонках, и взялся за секиру.
Мертвую тишину прорезал отчаянный женский крик.
По толпе прошло легкое движение и, на глазах изумленных зевак, через головы солдат в неимоверном прыжке перелетел худощавый юноша, одетый в свободные штаны и рубаху.
