— Чем могу быть полезен вашей милости? — поинтересовался врач.
— Пустяк, сущая мелочь, — ответил Рэймидж, играя на чувстве человеческого тщеславия, — заставивший меня, тем не менее, побеспокоить вас. С одним лицом из моей свиты случился несчастный случай — повреждено плечо. Я хотел бы попросить вас…
— Ну разумеется, ваша милость!
Похоже, у маленького доктора зародились какие-то сомнения. Он по-прежнему потирал руки, но в то же время пристально и настороженно разглядывал Рэймиджа поверх очков. Неужели акцент?
— Где же пациент, ваша милость?
— Здесь, неподалеку.
— По дороге на Орбетелло?
— Именно, по дороге на Орбетелло.
— Ваша милость… Вы простите мне, если я задам вам вопрос: вы иностранец?
Значит, все-таки акцент.
— Нет, но я с детства жил за границей.
Рэймидж заметил, что доктор украдкой поглядел на его ботинки. Но это не дало ничего: если не считать царапин, они были хорошего качества. Исследованию подверглись также сюртук и жилет. Но и они были из лучшей материи, с роскошным шитьем и золотыми пуговицами — спасибо Пизано.
— Могу ли я попросить вашу милость доставить сюда пациента? — спросил, наконец, доктор.
— К сожалению, это невозможно: я опасаюсь перемещать ее.
— Это женщина? Но если у нее повреждено плечо, это не помешает ей добраться сюда в экипаже вашей милости.
— Есть проблема: все три мои кареты сломались — как раз когда дама была ранена, — ответил Рэймидж, сам изумляясь тому, с какой легкостью лжет, но ругая себя за то, что забыл загодя приготовить подходящую историю. — И вот еще… Я не хотел бы брать на себя ответственность, перемещая ее, так как она… — Он помедлил, дожидаясь, пока любопытство доктора не достигнет высшего предела, — так как она в некотором роде очень дорога мне, ну, вы понимаете…
Ясно, что доктор не понимал: Рэймидж надеялся, что у него создастся впечатление о них как о тайных любовниках, но итальянцу, похоже, пришло на ум нечто иное.
— А что до карет, ваша милость: где произошло несчастье?
— В паре миль от города. У первого экипажа отвалилось колесо, а два остальных врезались в него. Дело скверное.
Доктор опустил глаза, посмотрев на свои руки, потом соединил ладони, так чтобы они соприкасались кончиками пальцев. Он снова бросил на Рэймиджа взгляд поверх очков и осторожно, словно опасаясь реакции гостя, сказал:
— Возможно, ваша милость поймет мое нежелание отправиться вместе с вами, если я скажу, что по дороге на Орбетелло нельзя проехать на карете — это всего лишь тропа. В таком случае я затрудняюсь понять, как мог произойти этот несчастный случай…
Очевидно, что он хотел добавить что-то еще, так что Рэймидж ждал.
— К тому же, только что получены известия, что в этих водах появился британский военный корабль. И в самом деле, сегодня перед рассветом спущенные с него шлюпки атаковали батареи в Порто-Эрколе и захватили несколько кораблей, стоявших там на якоре. Ваша милость прекрасно говорит по-итальянски, но при произношении одного или двух слов мне послышался, не более того, уверяю вас — английский акцент.
Десантная операция на рассвете! Черт возьми, они, должно быть, разминулись с этим проклятым фрегатом всего лишь на несколько часов. Был ли он послан, чтобы встретить их в точке рандеву? Вряд ли — времени прошло слишком мало.
Значит, у доктора возникли подозрения. Но враждебности он не проявлял. Ну что же, отлично, подумал Рэймидж.
— Не хотите ли вы сказать, что наглые англичане осмелились атаковать Порто-Эрколе?
— А почему нет? — воскликнул доктор, явно захваченный врасплох. — Прямо из под орудий крепости они увели на буксире два французских судна и сожгли остальные. И это несмотря на факт, что мы занимаем нейтральную позицию в этом ужасном конфликте, хотя и не в силах помешать французам делать, что им вздумается. Но британцы…
— Они трусы! Уж не думаете ли вы, что они осмелятся показаться здесь?
— О, нет, — вскричал доктор, приведенный в недоумение горячностью Рэймиджа. — Конечно, нет. Вы ведь видели крепость, охраняющую порт. Эти пушки — Бог мой, в последний раз, когда гарнизон производил стрельбы, в моем доме из окон повылетели все стекла! Это большие орудия — ни один корабль не уцелеет. И ими управляют французские артиллеристы.
Рэймидж с трудом удержался, чтобы не посмотреть наверх, но припомнил, что оконные стекла не чистили уже несколько месяцев. А они глядели как раз на дула орудий, выходящих на море. Надо полагать, что учебные стрельбы — не такое уж частое явление здесь.
Видя, как смотрит на него доктор, лейтенант понял, что тот не верит ни единому его слову. С другой стороны, он не связывает это с появлением британского фрегата. Рэймидж чувствовал, что любопытство маленького итальянца достигло пика. Самое время лечь на другой галс: единственный его шанс — если, конечно, не прибегать к насилию — попытаться завоевать симпатию врача.
— Доктор, буду откровенен с вами — вы слишком умны и наблюдательны, чтобы я мог рассчитывать ввести вас в заблуждение. Да, я английский морской офицер, хотя и не имею никакого отношения к фрегату из Порто-Эрколе. Даю слово чести, что на моем попечении действительно находится леди, которая ранена в плечо. И пуля по-прежнему в ране. Она находится недалеко отсюда, и если ей в ближайшее время не будет оказана квалифицированная медицинская помощь, я не поручусь за ее жизнь. Согласитесь ли вы помочь ей?
— Но… но это невозможно! За такие вещи власти отправят меня на гильотину.
— Кого вы имеет в виду под словом «власти» — французов?
— Да, и нашего губернатора, который во всем их поддерживает с тех пор, как король подписал договор о перемирии.
— И у вас нет сомнений, что они убьют вас?
— Почти. Я, конечно, имею определенное влияние, но оправдаться будет крайне нелегко.
Попытка завоевать симпатию не удалась. А время уходит.
— Значит, вы не вполне уверены, что вас приговорят к смерти?
— Пожалуй, зато меня могут посадить в тюрьму на долгие годы.
— В таком случае, доктор, есть одна вещь, в которой вы можете быть совершенно уверены. — Рэймидж наклонился и вытащил из правого ботинка нож. — Можете не сомневаться: если вы откажетесь помочь этой леди, я убью вас. Причем немедленно.
Маленький доктор взглянул на нож и быстрым движением снял очки.
— Но это ужасно глупо! Вам не убежать! Стоит мне закричать…
— Доктор, посмотрите на этот нож внимательно: он не совсем обычный. Видите, я держу его за лезвие, которое утяжелено, а рукоятка, наоборот, облегчена. Потому что это метательный нож. Едва вы раскроете рот, я взмахну рукой, и прежде чем вам удастся издать хоть один звук, он вонзится вам в горло.
