Граф пожал плечами.
— Но ведь Швеция все еще сильна. Шведские армии разрознены, но они вполне способны противостоять русским. Где же генерал Крассов со своим стотысячным войском?
Министр снова взял разрезальный нож.
— У Крассова не сто тысяч. Но это неважно. Вдвоем со Штейн- боком они располагали достаточными силами, чтобы утопить в море армию Меншикова и выстегать датчан, как напроказивших школьников. Крассов получал все депеши Штейнбока, и те гонцы, которых послал наш орден, тоже достигли его ставки. И тем не менее Крассов счел за благо сначала отступить к Рейну, а затем в Польшу. Он был заинтересован в разгроме Штейнбока, и Штейнбок об этом догадывался…
Граф издал неопределенный звук, похожий на сдавленный смех или кашель. Министр изящным жестом оправил свои кружевные манжеты.
— Я жажду узнать ваши личные впечатления о московитах. Почему они выигрывают почти все сражения? Что, русские жестоки и внушают страх, как турки?
— Нет, экселенц, — возразил граф, — я бы сказал, что они, напротив, по природе своей добродушны и даже жалостливы. Но в бою яростны и неутомимы. Это истинные дикари. Их нравы просты и полностью лишены утонченности. Я убежден, что› самый организм русских чем-то отличается от организма европейцев. К примеру, все московиты, от крестьян до знатнейших бояр, каждую неделю моются в горячей бане и, представьте, испытывают от этого живейшее удовольствие. Напрасно иностранные медикусы предупреждают их, сколь вредно смывать с себя живительные соки природы. Их не переубедишь.
— Ну, а царь? Вы виделись с царем?
— Нет. Эта хитрая бестия Меншиков не допустил свидания. Мы вместе вернулись на побережье к устью Эйдера, и там этот ловкий царедворец начал уверять меня, что не имеет известий, где сейчас находится царь, то ли в Питерсбурхе, то ли в Москве, то ли еще где-нибудь. Ведь его вечно носит по свету. И хотя я точно знал, что царь Петр с войском в Финляндии штурмует шведские крепости, мне уже невозможно было настаивать.
— А как вы думаете, брат мой, — вкрадчиво спросил министр, — почему русская армия не знает столь обычного у нас дезертирства? Что это — рабская привычка к повиновению или религиозный экстаз, как, например, у турецких янычар?
Граф подумал, прежде чем ответить.
— Это действительно загадка, — сказал он задумчиво. — Если вникнуть, то самые принципы набора солдат и офицеров в российскую армию глубоко ошибочны. Они в полном разладе с подлинной военной наукой. Во всей Европе торгуют офицерскими патентами. Знатный юноша из благородной семьи, смотря по достаткам родителей, может купить себе чин поручика, ротмистра, майора и даже полковника. Только у царя Петра молодой человек, даже если он рожден князем, обязан сначала пройти службу солдата, обучиться премудростям военного ремесла и тогда ему могут дать офицерскую шпагу. Русских офицеров заставляют непрестанно учиться; они знают фортификацию, артиллерию и многое другое. Я наблюдал, как учат солдат. Они сдваивают шеренги не в шестнадцать приемов, а только в два, жертвуя всей красивостью воинского строя. Старые солдаты заряжают ружья тоже в два приема, и лишь молодым показывают все двенадцать необходимых стадий. Солдат в России не нанимают, а берут по набору.
Министр согнул гибкое лезвие пополам.
— Да… чем больше узнаешь, тем больше удивляешься этому диковинному народу. Граф, — сказал он, вдруг меняя тон, — придется вам ехать в Турцию.
Оба помолчали. Граф выжидательно смотрел на министра. Министр качнул париком.
— В Турции, — продолжал он, — как вы знаете, все еще пребывает шведский король Карл Двенадцатый. После полтавского поражения он так и не вернулся на родину. Все добивается военного союза с могущественной Турцией и хочет привести с собой не менее чем стотысячное войско янычар. Карл плохой дипломат, но на поле боя это лев. Да, да, не удивляйтесь. Полтавское поражение — случайность. Ведь Карл помогал туркам своими советами во время неудачного для Петра Прутского похода. Фактически он тогда командовал турками. Надо немедленно вернуть Карла на родину; только он сможет объединить все еще могучее шведское войско и перейти от обороны к наступлению. И строптивый шведский сенат при нем завизжит, как свора собак под ударами арапника.
— Когда надо ехать? — устало спросил граф.
— Сегодня, — ответил министр, вставая. — Французский посланник при турецком дворе ваш союзник в этом деле. Дорогой граф, — министр возвел глаза к потолку, — интересы австрийской империи и интересы ордена воинов Иисуса не всегда совпадают. Политика Австрии еще не совсем определилась. Быть может, его цезарскому величеству приятно иметь могучую союзницу Россию, граничащую с Турцией и ей враждебную. Но ордену Иисуса такая союзница не подходит. Царь Петр равнодушен к вопросам веры. Однако он не симпатизирует католицизму. Церковь в России подчинена государству. Вера в бога умирает, если в религии перестают искать утешения от бедствий. Пусть турки грозят Венгрии и всей Европе, наш орден от этого укрепится!
Карл, слегка припадая на раненую ногу, шагал от стола к стене и от стены снова к столу. Он шагал так уже более часа. Это не был утренний моцион — северному льву было тесно в его клетке, он жаждал простора. И он хотел, чтобы скорей приехал французский посланник.
Когда-то один придворный льстец сказал:
— Столица государства там, где король!
Если поверить этому, столица Швеции теперь рыщет по всей Турции.
Ничего, ничего… Он, Карл XII, из тех людей, которые умеют и дважды, и трижды оседлывать заново свою судьбу! Это еще не конец славного царствованья! Это — только этап, один из этапов…
Четырнадцать лет назад, почти мальчиком, Карл Пфальцский начал войну с дикой Московией, вопреки воле этих жирных гусаков, этих трусов — министров, сенаторов, купчишек… Ох, как они все боялись войны, как они дрожали за свое благополучие, за свои доходы! Как хотелось им добиться того же — да, того же! — но ничем не рискуя, добиться скаредностью, подкупами, интригами, шведским тупым терпеньем! Где им было понять, что королям нужна воинская слава, лавры победителя, гром боевых труб в день пятой, седьмой, сотой победы… То, что для них мишура, для венценосца смысл и цель жизни!
Начало было блестящим. Закаленные гренадеры Швеции не раз одерживали верх над новыми мужицкими полками этого варвара Петра. Под Нарвой русским был учинен полный разгром. Армия московитов разбежалась, только гвардейские полки умудрились уцелеть и отойти в полном боевом порядке. А! Теперь-то господа сенаторы раболепно рукоплескали, приветствуя юного героя; теперь все было дано ему: дополнительные наборы рекрут, деньги на военные нужды, пушки, мушкеты — все… Так что же случилось?
