Когда виконт д'Асмолль и Рокамболь вошли к графине, то она сидела около рабочего столика в обществе семи или восьми персон.
Баккара рассказывала герцогу де Шато-Мальи про некоторые особенности русской жизни.
Граф Артов сидел на диване и разговаривал вполголоса с одним из гостей.
Он поспешно встал, услышав доклад о виконте д'Асмолле и маркизе де Шамери, и пошел им навстречу.
— А, милости просим, дорогой Фабьен! — сказал он виконту. — Графиня уже думала, что вы нас забыли и не приедете, а ей очень хочется видеть вас…
— Графиня слишком любезна, — заметил Фабьен и, подойдя к Баккара, поцеловал ей руку.
— Любезный виконт, — сказала она, — вы, как видно, сделали очень много хорошего с прошлого года.
— Я женился, позвольте представить вам моего шурина маркиза де Шамери.
Несмотря на свое обычное хладнокровие и самообладание, Рокамболь слегка вздрогнул; он невольно боялся встретиться со взглядом графини. Но он стоял в тени и к тому же великолепно изменил свою наружность и голос.
Баккара взглянула на него совершенно равнодушно, поклонилась и повернулась к двери, откуда входило совершенно новое лицо.
При виде его, при его имени Фабьен содрогнулся — это был Роллан де Клэ.
Он вошел проворной непринужденной поступью и поклонился графине.
Граф пожал ему руку и тихо сказал:
— Здравствуйте, мой противник в картах, вы очень любезны, что пожаловали к нам.
Роллан взглянул на графа, и ему показалось, что взор его был холоден, как клинок шпаги, и несмотря на то, что он был храбр, ему вдруг сделалось страшно, и его тайный страх укрепил в нем решимость согласоваться с секретными наставлениями полученного утром письма. Он поклонился графине и, сказав ей какой-то уже давно избитый комплимент, отошел в сторону.
— Эта женщина обладает редкою и наглою смелостью! — подумал Фабьен.
— Я трепещу, — шепнул ему на ухо Рокамболь, — чтобы Роллан не наделал каких-нибудь глупостей!
В десять часов подали чай, и разговор сделался общим. Роллан смотрел украдкою на графиню и думал:
— Удивительно, она еще никогда не была так прекрасна, она прекраснее, моложе и гораздо изящнее в обращении, чем была вчера. И если подумать, что все это делается единственно для меня!..
Заговорили о путешествиях.
Графиня была очень весела: она рассказала про свое пребывание в Гейдельберге, несчастное приключение на водах Неккара и героизм Роллана, бросившегося в воду спасать ее.
Во время этого рассказа Роллан слегка покраснел и смутился под холодным взглядом графа… Но граф знал, что он писал любовные письма к его жене, и, следовательно, мог приписать этой причине его смущение. Впрочем, Роллан безукоризненно соблюдал приличие и сдержанность: он не подходил близко к графине, не старался сесть около нее и даже целых два часа терпеливо играл в вист.
В полночь Фабьен, сидевший почти все время как на иголках, стал собираться домой. Он подошел к Роллану и шепнул ему:
— Пойдем, умоляю тебя, ради нашей дружбы. Роллан, не возражая, встал с места и взялся за шляпу. За исключением двух английских офицеров, все гости уже разъехались, оставались также Рокамболь, Роллан и Фабьен.
Между тем как граф прощался с гостями, Роллан поцеловал руку графини и шепнул ей:
— Видите, графиня, я в точности исполнил ваше приказание.
Затем он поклонился и ушел, оставив Баккара в недоумении: что он хотел ей этим сказать и какие могла она отдавать ему приказания.
Она тщетно старалась объяснить себе эти слова, когда ей, наконец, пришло в голову, что Роллан, не отказываясь от роли вздыхателя, хотел, вероятно, намекнуть ей, что догадывается, по каким причинам она не приняла его в Гейдельберге, и таким образом приписывал рыцарскую заслугу своей сдержанности.
— Ну, — сказала она мужу, когда они остались вдвоем, — какое впечатление произвел на тебя сегодняшний вечер, мой дружочек?
— Я нахожу, что мы вчера совершенно напрасно оклеветали Роллана и что я был, вероятно, очень смешон, когда взбесился на тебя за сходство почерков.
— Следовательно, ты не ревнуешь больше? — спросила, смеясь, графиня.
— О, конечно, нет, и ты лучшая из женщин, если прощаешь меня.
Граф почтительно поцеловал руку своей жены и вышел в свой кабинет.
На другой день после этого, около полудня, граф Артов поехал верхом в Булонский лес. За ним следовал нарядно одетый слуга.
Объехав озеро и Прэ-Камелан, граф почувствовал жажду и, пришпорив лошадь, помчался к Арменонвильскому павильону. Доехав до него, граф сошел с лошади и, войдя в одну из отдельных беседок, спросил себе мороженого.
В соседней с ним беседке разговаривали два человека. Конечно, граф и не подумал бы прислушиваться к их разговору, если бы он не узнал голоса одного из них, Октава, которого граф видел накануне в клубе.
И граф невольно стал прислушиваться.
— Честное слово, — говорил Октав, — мне очень хотелось быть вчера на вечере у графа Артова.
— Роллан, должно быть, был недурен, — отвечал его собеседник. Его голос был незнаком графу.
Он невольно содрогнулся.
— Но, — продолжал Октав, — я не видел его сегодня утром, и, кажется, все обошлось благополучно.
— Что все?..
— Но ведь Роллан был скромен, вежлив, сдержан и вообще вел себя вполне тактично.
— Но это его роль.
— Графиня тоже показала полное равнодушие, так что ни один мускул не дрогнул на ее лице.
При этих словах холод охватил сердце графа, и он чуть не разбил блюдечко, которое держал в руке… однако он сдержал себя и, побуждаемый желанием узнать правду, стал опять прислушиваться…
— Честное слово, — продолжал между тем Октав, — только женщины и могут иметь «чело, никогда не краснеющее», как это говорит достопочтенный Жан Расин.
— Это верно, они больше мужчин умеют управлять собой.
— А графиня, по словам Роллана, была просто восхитительна. Она притворилась, что видит его в первый раз, и едва говорила с ним.
— Однако уверен ли ты, что Роллан не хвастает?
— Да.
— И его на самом деле любят?
— Конечно.
— Ты видел у него когда-нибудь графиню?
— Нет, но я видел ее в опере.
— С ним?
— Да.
— Она была без вуали?
— Нет, но она сняла ее потом в ресторане.
При этих последних словах у графа на лбу выступил холодный пот.
— К тому же, — продолжал Октав, — я наперсник Роллана; он показывает мне все ее письма. Я ведь первый узнал, что графиня принимала его в Пасси. Наконец, я был вчера утром у Роллана, и при мне принесли письмо…
— От графини?
— Разумеется. В этом письме графиня предупреждала его, что он получит другое, которое будет приглашением на чай.
