Тихое покашливание, донесшееся откуда-то от дверей, заставило ее медленно открыть глаза.
— Госпожа, с вами все в порядке? — спросила Олеандра, озабоченно глядя на свою хозяйку.
— Да, все нормально, — тихо ответила она.
— Наггет пришел, Госпожа. Он ждет за дверью.
— Тогда зови. Не заставляй бедолагу долго ждать.
Олеандра пригласила в комнату низенького лысого коренастого мужчину. На нем был кожаный передник, закрывавший тело от шеи до колен. На пальцах рук, прокопченных и покрытых шрамами, недоставало лары фаланг. Это был лучший кузнец, литейщик и ювелир Кориния. Его род в течение пяти поколений мастерил украшения и все металлические изделия для царской семьи.
Глядя на него, Урсула подумала, что он выглядит нее так же, как и тогда, когда она была еще совсем девчонкой. От него исходил удушливый запах огня в горне и настоев, в которых он закаливал сталь. Принцесса знала его, как и остальных жителей города, только по имени Наггет.
— ВашСочество, — прохрипел он низким сиплым голосом. — Чем могу служить?
— Олеандра объяснила тебе, что я ищу, Наггет?
— Да, ВашСочество. Вы ищете сплав, который походил бы на золото, но был тверд как сталь. Вот, смотрите… — И он стал рыться в кармане своего фартука. Урсула слышала бряцанье кусков металла. — Я принес для вас вот это, — и он протянул ей маленькую коробочку.
Урсула взяла из его рук коробочку и поднесла ее к лампе, чтобы рассмотреть. В неверном свете фитиля она светилась желтоватым светом.
— Цвет более или менее подходит, и сплав определенно тяжелый, — задумчиво проговорила она, переворачивая ее в руках. — Только вот прочный ли он?
— О, да, ВашСочество. Это самый прочный сплав из тех, что у меня есть, а на глаз впрямь похож на золото.
Он взял у Урсулы коробочку, поставил ее на середину письменного стола. Затем он вытащил сзади из-за пояса молот и со всего размаха ударил им по коробочке. Раздался грохот. Урсула подошла, взяла коробочку и стала ее снова рассматривать. На поверхности остались отметины, но форму она так и не потеряла.
— Прекрасно, — произнесла Урсула. — Из этого можно выковать тонкое лезвие? Острое, как бритва, тонкое лезвие?
— Это золото бедняка, ВашСочество, — ответил старик с беззубой улыбкой. — Из него можно сделать все, что вам угодно.
— Вот и хорошо. Смотри, что я хочу, чтобы ты из этого сделал. — Она достала из ящика стола небольшой пергамент с рисунком и стала показывать, что замыслила.
Призыв, прозвучавший по всей стране, и воззвание, скрепленное печатью короля, были так хорошо приняты, что за неделю удалось собрать более тысячи добровольцев. На следующее утро гонцы еще не успели отправиться, как в замок стали прибывать женщины, большинство из которых были сильны, не замужем и называли себя христианками. Они приходили из ближайших городов и селений. Некоторые приходили вместе со своими слугами, но в основном это были группки или пары. Многие шли пешком, но были и всадницы, с молодыми лошадьми, здоровыми и годными к службе.
Утром шестого дня со стороны юго-восточной дороги послышались резкие звуки горна. Урсула, Пинноса и остальные бросились к перилам, и перед их глазами открылась великолепная картина: расстилавшаяся перед ними дорога наполнялась марширующими женщинами, одетыми в одинаковую форму. Это была целая когорта, более четырехсот человек. Кордула первая рассмотрела рисунки на штандартах и объявила, что пришли объединенные силы из Силчестера и Винчестера.
Не успели они войти в город, как гонг зазвучал снова, но на этот раз со стороны юго-запада. Когда девушки в очередной раз подбежали к перилам, то увидели сто шестьдесят вооруженных женщин верхом и в полном обмундировании, приближавшихся к городу. На них были цвета Линдиниса.
На следующий день Урсуле пришлось срочно издать и разослать новое обращение к людям, говорящее о том, что они уже набрали достаточно добровольцев. В их рядах числилось семьсот тридцать пехотинцев и не менее трехсот всадниц. Вдобавок они набрали двести помощниц и еще семьдесят женщин, согласившихся работать в арсенале и обозе Легиона. Армия числом в тысячу четыреста человек заполнила целое крыло западных казарм Кориния.
Урсула, Пинноса и остальные девушки просыпались на заре вместе с рабами и все дни напролет проводили в казармах. По утрам они все вместе работали, объединяя женщин в когорты и крылья и назначая им командиров. После полудня они разделялись для проведения учений в различных частях учебного поля.
Пинноса вела занятия по бою, включая боевые построения и маневры. Много времени она посвящала формированию и подготовке кавалерийских крыльев, но их обучение она передала Марте и Баэтике из Линдиниса, которая была действительно замечательной наездницей. Саула заведовала самообороной, владением щитом, мечом и метанием копья. Она же учила женщин читать и передавать сигналы, Бриттола — маршировать и ухаживать за обмундированием. Кордула все время проводила за работой с отрядом гонцов и артиллеристов.
Урсула чаще всего работала со старшими офицерами, разрабатывая вместе с ними способы передачи приказов и сообщений, координирования действий и требований к дисциплине и, самое важное, кодекс поведения на службе и вне ее.
Каждый день заканчивался на смотровом плацу, где перед самым закатом все выстраивались для проверки. Пинноса осматривала форму женщин, их оружие и боевое снаряжение, а Урсула уделяла внимание манере вести себя и морали. А по вечерам старший командный состав вместе с Урсулой и ее подругами работал вместе с королем над созданием стратегии будущей кампании и подготовкой всего необходимого для нее. Часто эти вечерние встречи затягивались далеко за полночь.
Наступила середина лета, и женский легион был готов к исполнению своего предназначения. Они закончили базовый курс обучения и благодаря недюжинным усилиям ремесленников получили полное обмундирование и вооружение. В день летнего солнцестояния единственные мужчины, принимавшие участие в этой военной операции, гонцы, были разосланы в Роксетер, Карлайл и Эбурак, чтобы объявить о миссии женщин и дать команду начать необходимые приготовления. Вскоре после этого авангард и артиллеристы отправились в поход, сопровождаемые боевыми когортами.
Оглушительный рев фанфар разорвал тишину летнего утра над городскими стенами Кориния. Медленно открылись Северные ворота. Вытянувшись в положении «смирно», стояли десять дивизий, в каждой из которых было по семьдесят пеших солдат и тридцать конных. Велиты[21] были одеты в темно-синюю униформу. Перья на шлемах были одного цвета с униформой.
