Чтобы Зефирина могла приблизиться к пленнику, нужно было отвлечь зевак. Этим занялся Гро Леон.
– Sangriar! Salvage! Sapo! Sabaclo! Severidad!
Великолепный зазывала, Гро Леон превзошел самого себя, выкрикивая все известные ему испанские слова. Заинтересованная стража подошла поближе. Вокруг Гро Леона образовалась толпа. Пикколо, подняв руку, изображал вожатого птицы, а мадемуазель Плюш оберегала хозяйку, прикрывая тыл. Зефирина встала на колени перед решеткой темницы.
– Мессир Флери… Мессир Флери! – прошептала Зефирина.
Услышав французскую речь, корсар вздрогнул.
– Кто ты, паренек? – пробормотал он.
– Друг всем сердцем!
– Ты приехал из Франции?
– Да, мессир. Что я могу сделать для вас?
При этом вопросе Зефирины улыбка тронула окровавленные губы корсара.
– Молиться и отомстить за меня, если сможешь.
– Скажите, мессир…
– Меня предала женщина… Не знаю как и почему, но это француженка, так мне сказали мои охранники… Возвращайся сегодня в одиннадцать часов… – быстро добавил Жан Флери.
В темницу вошли тюремщики. Зефирина успела только отпрянуть от решеток.
«МЕНЯ ПРЕДАЛА ЖЕНЩИНА…» Весь вечер эти слова звучали в ушах Зефирины.
Человек с другим складом характера не вернулся бы снова к корсару. Зефирина же не могла жить с этой ужасной тяжестью на душе.
На соседней колокольне било одиннадцать ударов, когда молодая женщина в сопровождении Пикколо и Гро Леона вышла из Алькасара. Фонарь им был не нужен – лунный свет заливал улочки молочной белизной.
Зефирина добралась до башни Хасана без нежелательных встреч. Подступы к крепости были пустынны. Молодая женщина поняла, почему Жан Флери велел ей возвратиться в этот час. Происходила смена караула. Солдаты ужинали в бастионе. Зефирине были слышны их восклицания.
– Надо бы не оставлять пленника одного!
– Парень хорошо привязан… Не беспокойтесь, капитан… не улетит же он, как птичка!
Эта тонкая шутка вызвала у вояк взрыв смеха.
Оставив Пикколо и Гро Леона на страже, Зефирина проскользнула к решетке. Распятый на стене, словно Христос, Жан Флери казался спящим.
– Мессир Флери, это я!
Услышав этот голос, корсар поднял голову.
– Ты храбрый мальчуган, я не думал, что ты осмелишься прийти снова.
– Я с товарищем, мы освободим вас!
– Каким образом, Господь небесный?
– У нас есть напильник.
Жан Флери показал на свои запястья и щиколотки, закованные в железо.
– Здесь потребуется несколько часов. Лучше послушай меня. Когда вернешься во Францию, найди моего друга Жана Анго, судовладельца из Дьеппа. Скажи ему, чтобы отомстил за меня… Женщину, которая предала меня, зовут Зефирина де Багатель. Запомни… проклятое имя.
От отвращения Жан Флери сплюнул на грязный пол своего застенка.
В ответ он услышал рыдания.
– Мессир Флери, эта женщина я, Зефирина де Багатель… Я не знала, где вы находитесь. Откуда мне было знать? Я сказала первое, что пришло в голову… чтобы спасти любимого. Я думала, вы далеко, в безопасности, на островах Су-ле-Ван. Мне показали карту. Случайно Мой палец остановился на мысе Сан-Венсан… Я клянусь вам душой и вечным спасением… это правда… Простите меня.
Зефирина горько рыдала. Во мраке она чувствовала сверкающий взгляд Жана Флери. Внезапно корсар пробормотал:
– Тогда это рука Господа направила вас, сударыня… Да, я прощаю вас, пусть будет так… Наверное, Господь хотел наказать меня за мои прегрешения.
– Нет, это страшная ошибка! Я хочу спасти вас.
– Нет, сударыня, это дело решится между Всемогущим и мной.
– Но Карл V собирается…
– Казнить меня, это несомненно. Оставьте мне последнее удовольствие бросить вызов ему в лицо. Он не устоит перед любопытством увидеть меня… желая узнать, где я спрятал сокровища Монтесумы.
Карканье предупредило Зефирину о близкой опасности. Солдаты вышли из бастиона. Прежде чем вернуться на пост, они рассыпались по кустам, чтобы справить нужду.
– Быстро слушайте меня, – прошептал Жан Флери. – В доказательство своего прощения доверюсь вам. Меня схватили, и я не смог сообщить спутникам, где спрятаны сокровища Монтесумы…
За несколько секунд Жан Флери открыл Зефирине свою тайну.
– Теперь вы храните этот секрет. Вы должны передать сокровище Жану Анго и королю Франции. Если вы не сделаете этого, я прокляну вас с того света, а если сделаете – мое благословение и молитвы умирающего.
Сдавленным голосом Зефирина прошептала:
– Своей жизнью, мессир, клянусь вам сделать все, что вы мне приказали.
Тогда Жан Флери сделал странный жест, изобразив движением головы крест перед молодой женщиной.
– Я прощаю вас. Идите с миром, Зефирина де Багататель.
– Сударыня, быстрее…
Это Пикколо вернулся за своей хозяйкой. Бегом он повлек за собой Зефирину.
– Эй! Кто там? Стой или стреляю, – с угрозой крикнул солдат, вооруженный аркебузой.
– Savgria! Sabado!
Гро Леон слетел с дерева. Солдаты разразились смехом.
– Говорящая птица, Пабло! Ты испугался птицы! Смеясь над товарищем, они возвратились в темницу.
– Ну что, обезьяна… ты не убежал…
С головой, упавшей на грудь, корсар Жан Флери, казалось, заснул вечным сном[80].
Зефирине едва хватило времени, чтобы вернуться в Алькасар. Кристобаль постучал в дверь: – Пора собираться.
Багаж уложили быстро.
Солнце начало подниматься над Севильей, когда Зефирина со своими спутниками поднялась на борт «Виктории», флагманского корабля мессира Кортеса.
С Гро Леоном на плече Зефирина смотрела, как исчезают вдали белые минареты города. Она еще не осознала, что покидает землю на долгие месяцы.
Донья Гермина имела перед преследователями фору в две недели, но Кортес успокоил Зефирину: – Часто бывает, что флотилия прибывает к месту назначения прежде вышедшей ранее. Все зависит от прихоти ветра, или остановка на Канарских островах оказывается более долгой, чем ожидалось, из-за различных поломок.
С сердцем, полным надежды, Зефирина взошла на «Nao Almiranta»[81].
Кортес все устроил. Он предоставил молодому «сеньору Жилю де Пилару» каюту на задней палубе, где был даже вентиляционный люк – предел роскоши.
Перед поднятием якоря оставалась последняя формальность. Чиновники и комиссар поднялись на борт, чтобы установить, готов ли корабль идти в Испанскую Индию, а также проверить состав экипажа и список пассажиров. Зефирина страшно перепугалась. Взгляд комиссара с подозрением остановился на ее безусом лице, но Кортес, у которого язык был хорошо подвешен, увлек усердного чиновника осматривать пушки.
Зефирина знала, что вновь должна поставить конкистадору большую свечку. Но ей не пришлось его благодарить. К ее большому облегчению, Кортес, занятый маневрами и делами флотилии, не показывался. Корабли спускались по Гвадалквивиру к Сан-Люкар-де-Баррамеда, маленькому рыбацкому порту в устье реки. Чтобы выйти в открытое море, предстояла еще одна трудная операция: с приливом преодолеть отмель.
