— А это у нас кто? — Генрих Тюдор подошел к Энтони. — Немедленно посмотрите на нас, юноша.
Энтони поднял голову и без тени робости взглянул на Генриха.
— Ого! — произнес король. — Такое лицо не забудешь, да? Ваш слуга, граф?
— Мой корабел, — ответил Роберт. — Человек, воплощающий с помощью рук то, что возникает у меня в голове.
— Смотри-ка, смотри-ка… — Король взял руку Энтони, внимательно изучил ладонь. — У вас в голове возникают поразительнейшие вещи, добрый мой Роберт. Позволено ли мне будет узнать, что это? Каракка? Каравелла? Торговый корабль с орудийными портами, англичанин, португалец, генуэзец?
Роберт лихорадочно пытался подыскать ответ. Когда он открыл рот, то сумел лишь икнуть.
— Это бастард, — произнес Энтони. — Королевские дома Европы смешивают свои знания и кровь, чтобы произвести на свет лучших экземпляров, а корабелы Европы мудро следуют их примеру.
Казалось, на какое-то мгновение король растерялся, затем одобрительно расхохотался.
— Смело, парень, — заявил он и потрепал Энтони по щеке. — А позволено ли мне будет узнать, какая часть хрупкой девы-каравеллы составляет столь пышную и цветущую красавицу?
— Еще принц Энрике Португальский велел увеличить и усилить мавританскую каравеллу, — ответил Энтони. — Граф Рипонский немного добавил прочности старому нао и с помощью дополнительных поперечных перекладин придал ей устойчивости каракки. Остальное останется его тайной. Иначе корабль не будет уникальным.
Роберт сжал губы, но это не помогло. Икота уже вырвалась из его горла.
Король одобрительно кивнул.
— И эти смелые идеи, которые рождаются в голове нашего доброго графа, нужно как следует воплощать в жизнь? И тебе, строя корабль, иногда приходится выламывать себе пальцы?
— Когда что-то хорошо продумано, оно легко воплощается, — равнодушно ответил Энтони. — Легче построить корабль, в котором уже на бумаге правильно выстроен центр тяжести и хорошо рассчитан остов, чтобы нести необходимый груз, нежели тот, с которым блуждаешь впотьмах и рассчитываешь на удачу при выборе кокоры.
— На бумаге? Граф Роберт сначала рисует эти прекраснейшие создания на бумаге?
— Иначе я не смог бы работать, — ответил Энтони.
«За это я всегда буду признателен тебе, — подумал Роберт, чувствуя, как потихоньку отступает комок в горле. — Вечно. Когда бы ни понадобилась тебе помощь, забудь о том, другом парне. Приходи ко мне».
В два шага король снова оказался перед ним.
— Вставайте уже, таинственные вы мои, довольно прятать свет под сукном! Если вы можете полностью нарисовать корабль от закладки киля, то наверняка сумеете таким образом научить будущих корабелов. Что вы думаете на этот счет? Пора наконец-то обучить людей, которые не будут прятаться за спинами тех, что с континента!
— Если хотите знать мое мнение, это блестящая идея, — произнес Роберт, ни разу не икнув, и поднялся. — Вашим предшественникам давным-давно надо было подумать о том, чтобы записывать свои познания в кораблестроении. Тогда сегодня мы не отставали бы от португальцев.
Роберт знал, что Энтони буквально одержим этой идеей. Среди его далеко идущих планов был и справочник для корабелов, и Роберт с удовольствием готов был предложить воплощение этой идеи королю.
— Кого же еще мне спрашивать, если не повелителя материи? — Король, смеясь, прошел к столу и потащил за собой Роберта. — Как я погляжу, мой визит помешал пиршеству. Почему бы нам не присесть и не продолжить?
— Всего лишь капля вина за крещение корабля, — попытался оправдаться Роберт.
— Тем лучше. — Король опустился на табурет. — И ваш человек тоже пусть присядет. Что стало бы с золотом в наших головах, если бы не было рук, которые его чеканят?
— Действительно, Ваше Величество.
Энтони остался стоять на коленях.
— Эй, ты! — крикнул король. Затем обернулся к Роберту: — Как зовут вашего человека?
— Флетчер, — ответил Роберт. — Из Портсмута.
— Эй, Флетчер из Портсмута, садись с нами! Сегодня на душе у меня было тяжело, словно ее налили свинцом, но здесь я снова почувствовал, что не умер и не погребен.
Энтони поднялся, отодвинув в сторону искалеченную ногу.
— Что с твоей ногой, Флетчер?
— Я калека, — ответил Энтони.
— Мне от души жаль, — огорчился король. — Благодарю Бога, что он вложил твой талант не в ноги, а в руки.
— Я тоже, Ваше Величество.
Поскольку король сидел на табурете, а Роберт — на ящике, Энтони сел на пол. Роберт предложил ему свой бокал, но тот покачал головой.
— Значит, за крещение корабля, — произнес король и выпил. — И как же должна называться эта сердцеедка?
Роберт собирался назвать ее «Элис Маллах», в честь матери, которую почти не знал. Но вдруг произнес:
— «Леди Джеральдина».
Энтони поднял голову.
— Ого, ого! — удивился король, пристально вглядываясь в лицо Роберта. — Вы такой маленький, а полны сюрпризов.
— Нет, просто…
Король, вздохнув, прервал его бормотание:
— Я понимаю. Вас мучит любовный недуг. Только не думайте, что он пощадил вашего короля, — только потому, что лоб его помазан. Ах, друзья мои, почему мир — не море, чтобы не нужно было ничего, кроме роскошных кораблей?
Улыбнувшись, Энтони обнажил зубы.
— Проклятье, — заметил король. — С такими зубами ты мог бы прокусить кому-нибудь горло, да?
— Если желаете, при случае я попробую.
Король рассмеялся.
— А ты мне нравишься, ты знаешь об этом? И ты меня понял. Тебе тоже иногда хочется, чтобы мир состоял только из волн и кораблей, верно?
— Не только иногда, — ответил Энтони.
— Скажи, Флетчер, у тебя есть дети? Сыновья?
— Нет.
— Ты еще молод, — произнес король. — Но не думай, что у тебя впереди целая вечность. Если есть девушка, которая не боится твоего жутковатого лица, подари ей сыновей.
Энтони ждал. Поскольку Роберт не сделал ничего, он взял кувшин и снова наполнил королевский бокал.
Король похлопал его по руке.
— Да, сыновья, — произнес он, и голос его стал мягче и грустнее, — у нас вот с Робертом их нет. Разве может вообще человек считаться мужчиной, если у него нет сына? А король — королем?
— В этом я не разбираюсь, — ответил Энтони.
— Но думаете же?
— Да.
— Тогда говори. Не будь трусом.
— Для меня король — это король, если у него есть корабли, — ответил Энтони. — Король, который даст острову флот, даст калеке ноги.
Король сделал глоток вина, посмотрел на пламя фонаря, затем снова перевел взгляд на Энтони.
