Хоть и был человечек ростом не выше полутора метров, однако семенил своими короткими ножками столь быстро, что я едва поспевал за ним. Миновав дощатую будку караульных, мы вышли на обсаженную тощими деревцами аллею и вскоре достигли обшарпанного кирпичного здания, возвышающегося над старым, заполненным водой котлованом. Поднявшись на второй этаж, прошли по длинному, выкрашенному тусклой краской коридору и приблизились к самой удаленной от входа двери.
— Выделенная вам комната, — виновато бормотал Стен, возясь с неподатливым замком. — Южная сторона, кондиционера нет, но это не страшно. Всё равно вы целыми днями будете пропадать на фабрике… К тому же большинство проживающих здесь сотрудников свободное время предпочитают проводить в баре, на первом этаже. Там можно и покушать, и пива попить, и телевизор посмотреть…
Дверь наконец распахнулась.
Я скептически осмотрел узкую, пеналообразную комнатенку. У окна стоял письменный стол, вдоль одной из стен — аккуратно застеленная кровать и рассохшийся от времени платяной шкаф. Напротив — стул и умывальник с зеркалом.
— Спасибо, господин Бредшоу, — любезно улыбнулся я. — У меня всего два вопроса: где здесь туалет и когда можно будет приступить к работе?
— Туалет здесь общий, — сконфузился Стен, — он в противоположном конце коридора. За вами же я приеду завтра, в семь утра. В семь тридцать в главном корпусе пересменка, так что я передам вас прямо в руки начальника участка. — Дверь за моим гидом со скрипом затворилась.
В общежитии было тихо, одиноко и тоскливо, и мне захотелось прогуляться. Разложив по местам немногочисленные пожитки, я запер комнату и направился к выходу, однако столкнулся там с точной копией охранника, совсем недавно встретившего нас у шлагбаума.
— Не советую отправляться гулять на ночь глядя, — наглухо перекрыл он мне выход бочкообразной грудью.
— Наверное, не туда забрел. — Желания воевать с местными порядками у меня не было. — Не подскажете, где здесь бар?
— Направо по коридору.
Я покорно развернулся и двинулся в указанном направлении.
Бар, вернее было бы назвать его комнатой отдыха, представлял собой большое, явно недавно отремонтированное помещение с громадным панорамным окном, за которым медленно опускалось к горизонту тяжелое красноватое солнце. Несколько человек скучно склонились над пивными кружками, еще двое сомнамбулически кружили с киями вокруг бильярдного стола. Даже бармен за незатейливой стойкой, казалось, впал в каталепсию. Ассортимент предлагаемых напитков и закусок тоже не порадовал: несколько разновидностей фруктовых соков, аляповато раскрашенные наборы шоколадных батончиков да глянцевые пакетики с сушеной рыбой и солеными орешками.
— Кружку пива, пожалуйста. Большую, — шлепнул я ладонью по затертой локтями деревянной поверхности стойки.
— Вы новенький? — безучастно полюбопытствовал бармен-истукан.
— Меня зовут Алекс, я прибыл сюда по приглашению господина Систенса, — громко и внятно отрекомендовался я.
— О, Алекс Кости-ин?! — чудесным образом оживился бармен. — Да, да, хозяин предупреждал о вашем приезде! Даже распорядился отпускать вам всё бесплатно, — поспешно ухватился он за рукоятку крана.
Я оглянулся. Немногочисленные гости заведения смотрели на меня, не скрывая интереса. Я понял, что они слышали наш разговор.
— Ну, раз бесплатно, тогда наливай на всех! И чипсов с орешками на закуску, если можно, — по-свойски подмигнул я бармену. — Зови ребят, пусть забирают угощение.
— Парни, — громогласно объявил хозяин стойки, — новичок ставит выпивку, налетай!
Минута — и помещение бара наполнилось звоном кружек и треском вскрываемых пакетиков. Еще через полчаса я стал для всех уже своим в доску. Для удобства общения сдвинули несколько столов, за первой кружкой вскоре последовала вторая. Не без удивления я обнаружил, что среди присутствующих нет ни одного южноафриканца: моими новыми знакомыми оказались чех, два немца, венгр, мальтиец и несколько югославов. В основном это были работники низшего управленческого и технического персонала, нанятые Систенсом по двухгодичным контрактам. Особенно порадовал факт, что больше половины из них хоть немного, но знали русский язык.
Обсудив такие глобальные и животрепещущие вопросы, как последние авантюры американцев, проигрыш английской сборной и ухудшение экологии, перешли к несущественным частностям.
— Наш босс попросил тебя наладить работу центрального реактора? — спросил вдруг словоохотливый электромеханик Душан, вскинув на меня глубокие черные глаза.
— А что там у нас с реактором? — вопросом на вопрос ответил я, смакуя кусок янтарной рыбины, угодливо предложенной барменом.
— Загибается реактор. Того и гляди взлетит на воздух, — опасливо покачал он головой. — Я в том цеху второй год вкалываю, потому и в курсе. Выбросы в последние время участились, предохранители не успеваем менять. А каждый плевок — это, почитай, сто литров кипящей кислоты. На прошлой неделе двое механиков в ночной смене попали под такой фонтан…
— Спасли? — золотая рыбка едва не застряла у меня в горле.
— Какое там! Минут десять поорали — и всё, затихли… Едва очередной бунт на фабрике не начался. Реактор остановить не разрешают, поскольку от него всё производство зависит, а как обезопасить сотрудников — тоже не знают… Тупик, в общем. Жду не дождусь, когда контракт закончится. Хочется живым отсюда выбраться…
В одиннадцать вечера бармен решительно выключил телевизор и объявил, что бар закрывается. Расходились мы неохотно, но вслух недовольства никто не высказывал. Зато уснул я быстро и спал крепко и спокойно. Мне снилась зима. Над огромным снежным пространством летела женщина, удивительно похожая на Найтли. Она протягивала ко мне руки, ее волосы трепетали на ветру, и я страстно жаждал утонуть в объятиях этого неземного создания…
— Господин Алекс, проснитесь! — прозвучал над ухом совсем не женский голос.
Прекрасная нимфа бесследно растаяла… С досадой разлепив веки, я увидел склонившегося надо мной Стена.
— Пора выходить, господин Алекс, — выразительно постучал он по наручным часам, — господин Систенс не терпит опозданий.
Убедившись, что я уже адекватен, Стен деликатно вышел. Я быстро оделся и, наскоро побрившись, выскочил следом. Внизу уже поджидала знакомая «тойота».
У въезда на территорию фабрики меня встретили плотный, угрюмый и на редкость некрасивый мужчина лет сорока пяти и светловолосый парень в очках, нисколько не скрывающих его настороженных умных глаз.
— Главный механик. Карл, — коротко представился некрасивый.
