– Я уважаю науку, – говорил Мухаммад ал-Хасияд, – но пойми, сын, у каждого своя судьба. Мое занятие заранее определило твой путь в жизни. Этот путь я начертал тебе своими неустанными трудами. Разве не смешно, не глупо отказаться от этого пути? А наше путешествие в Булгар? Сколько трудностей и превратностей судьбы! Разве это путешествие я предпринял не для тебя? Зачем же ты хочешь отречься от всего этого? Почему ты пренебрегаешь моими трудами? Поверь, когда я думаю об этом, сердце мое наполняется скорбью.
Якуб долго не отвечал, и долго отец с сыном, каждый по-своему, предавались печальным мыслям. Якуб боялся одного: если он сейчас не договорится с отцом, то, пожалуй, никогда уже ничего не изменится в его судьбе. Но ведь отец любит его. Может быть, он уступит… И чем больше Якуб думал об этом, тем больше ему верилось, что отец непременно уступит и все будет именно так, как он задумал.
Караван медленно шел по горячим пескам пустыни, а Якуб словно перенесся куда-то. Мысли уносили его в медресе, к занятиям со старым мударисом. Чем они заняты сейчас, его сверстники? Неужто снова повторяют одни и те же суры корана? Однако своим любимцам старик нередко давал тайком от других хорошие книги. Эти книги помогли ему, Якубу, открыть глаза на загадочный мир окружающего. Если бы отец знал, с каким радостным волнением он открывает каждую новую книгу! И как много он ждет от нее! И снова Якуб заговорил с отцом:
– Когда я впервые пошел в медресе, ты говорил мне, отец: «Учись, мой сын. Знания пригодятся тебе. Ведь может случиться и так, что торговля покажется тебе занятием не столь привлекательным. Тогда ты займешься наукой…» Я запомнил твои слова, отец. И теперь мне хотелось бы… Не сердись, отец, но если бы твои мысли пошли сейчас по тому пути, по которому они шли тогда, десять лет назад…
И снова умолкли отец и сын. Теперь призадумался Мухаммад. Он говорил себе: «Видит аллах, я не хотел бы огорчать своего единственного сына, но кто поведет мои караваны, когда я состарюсь? Мне нужен человек молодой, бодрый, с зоркими глазами. Где мне его взять? Аллах дал мне трех дочерей и только одного сына. Дочки ушли к мужьям. Кто же будет моим помощником?»
– И все же ты неправ, сын мой. Ты говоришь о торговом деле как о занятии недостойном, а ведь это неверно. Это занятие вполне благородное. Ты знаешь, я никогда не склонен был обманывать покупателя или нечестно извлекать выгоду. Многие люди оказывали мне доверие. Однако я всегда стремился выгодно продать свои товары, и тебе известно, что я постоянно возвращался домой с барышами. Вот почему, сын мой, я никогда не отказывал тебе в твоих прихотях и не жалел денег на твое учение. Я хотел, чтобы мой сын стал самым уважаемым из купцов мусульманского мира. Я хотел, чтобы перед тобой открылись ворота дворцов самого халифа. И разве не благородное занятие – доставлять величайшему правителю на земле товары всех стран Востока?
– Это очень благородно, отец. И все же мне хотелось бы заниматься совсем другим делом. Я хотел бы быть астрономом и вникнуть в тайны небесных светил… И еще бы я хотел составлять календари и предсказывать урожай плодов земных, а для этого надо изучать не только звезды, но и трудные математические науки. Нужно делать расчетные таблицы с большой точностью. А ведь это делают только очень знающие и сведущие математики. И разве, отец, тебе не хотелось бы услышать от меня кое-что о загадочном и непостижимом: отчего в небе туманности и отчего по-разному выглядят восход и закат в Бухаре и в стране Булгар. И ты обратил внимание на то, что в чужой стране небо было совсем светлое, словно ночь вдруг потеряла свое темное покрывало, усеянное звездами. Я над многим призадумался, отец. А где найдешь ответы на загадочные вопросы? Только книги могут приподнять завесу.
– Я не спорю, Якуб. Знания могут приподнять завесу над темнотой и невежеством. Мне ли не ценить достоинства образованного человека! Только несколько дней назад мы были с тобой свидетелями тому, сколь ценны и благородны сокровища знаний. Когда аллах послал нам тяжкое испытание, не помогли ни знахари, ни колдуны. Ты погибал на моих глазах, и, если бы судьба не привела к нам ал-Бируни, не знаю, что было бы. Одно скажу: я преклоняюсь перед его мудростью.
– И я преклоняюсь, отец. И если ты веришь в его знания, в благородство его дела, то сделай так, чтобы я стал его учеником. Сделай, отец, и ты заслужишь хвалу всемогущего аллаха! Ты сам говорил мне, что только он видит все добрые дела на земле.
Наконец-то Якуб отважился сказать то, что больше всего волновало его воображение. Да, именно так должна измениться его судьба. Если уж случилось чудо и Бируни вернул его к жизни, то пусть аллах сделает невозможное и пусть благородный ученый станет его духовным наставником. Может быть, на всем свете есть только один такой Абу-Райхан, однако он повстречался им на караванном пути. Разве в этом нет какого-то предначертания судьбы, намека на перемену?.. Вот когда бы ему хотелось иметь гороскоп! Пожалуй, он бы и не отказался от предсказания старого цирюльника, который частенько навещает отца и постоянно хвастает тем, что он лучший из звездочетов Бухары.
Якуб ни слова не прибавил к своей просьбе, но про себя он решил ни в коем случае не сдаваться. Если отец откажет ему и будет настаивать на своем, он не уступит старику. Пусть аллах их рассудит.
А Мухаммад ал-Хасияд совсем приуныл. Он понял, что вот сейчас, в пути, между ним и сыном поднялась какая-то стена, которая разлучила их, и теперь волею аллаха случится так, что каждый пойдет своим путем. А ведь вся жизнь его была посвящена тому, чтобы у них с Якубом был один путь. Видит аллах, как он любит свое занятие и как он предан ему! Иной раз и сил нет, и охоты нет идти с караваном. Казалось бы, полжизни отдал, чтобы сидеть под навесом в прохладе в своей Бухаре и продавать златотканую парчу богатым людям, толковать с купцами о чудесах, увиденных в чужих краях, торговаться и вдруг купить то, что совсем не собирался покупать, а он ходит с караванами, не щадит себя в знойной пустыне и на холодном ветру. И все для того, чтобы побольше было товаров, чтобы Якубу дать большее достояние для торговли. Однако в душе Мухаммада что-то говорило ему, что Якуб по-своему прав и что его интерес к наукам не следует осуждать. В сущности, ему льстила самостоятельность юноши в решении такого важного вопроса. Может быть, и надо было прислушаться к словам Якуба… Но кто отважится изменить себе, своим предкам?.. И дед и прадед прожили жизнь на караванных путях. Они были достойными людьми. И по сей день их помнят старые купцы Бухары. Нет, Якуб не должен отказываться от торгового дела. Он должен стать именитым купцом. Юность легкомысленна и неверна. Сегодня ему хочется заниматься науками, а завтра он охотно пойдет в лавку и будет продавать драгоценности богатым царедворцам.
