«Книга эта драгоценна своими необычайными иллюстрациями, сделанными китайским художником. Этот художник прибыл в Бухару вместе с китайской принцессой в дни царствования Насра ибн Ахмеда, который пожелал женить своего сына Нуха на знатной принцессе. Китайская принцесса сумела добыть книгу прославленного ал-Мукаффы, переведенную поэтом Рудаки на язык дари, и для этой книги велела сделать самые великолепные иллюстрации, какие могли бы украсить эту сокровищницу притч и рассказов».
Якуб перелистал книгу, полюбовался тонкими, изящными рисунками, сделанными китайским художником более пятидесяти лет назад, и подумал: уже нет в живых Нуха ибн Насра, нет в живых и китайской принцессы, которая сделала своему жениху столь изысканный подарок, а вот книга лежит перед ним и манит к себе своей таинственностью, и хочется ее читать и думать о ней. Якуб полистал книгу и стал читать:
«Мудрые всех народов и люди всех языков домогаются, чтобы их поняли. Разного рода хитростями они стремятся открыть всю мудрость, что у них есть. Одной из таких уловок было составление совершенных и прекрасных речей на языке животных и птиц, и в этом объединились для них разные преимущества. Они сами здесь нашли пути и тропинки для слов, которыми могли пользоваться, так что стала книга и забавой и мудростью. Мудрые брали ее ради мудрости, а невежды – ради забавы. Что же касается до учащихся из юношей и других, то они с радостью изучали и запоминали её легко. Когда же юноша, накопив опыт, всмотрится и вдумается с размышлением о том, что закреплено и воспитано в его груди, а он и не знает, что это такое, то он поймет, что овладел сокровищами великими. И будет он как тот человек, который, возмужав в свой срок, нашел, что отец собрал ему сокровища из золота…»
Якуб читал и думал о том, как была умна неведомая и забытая китайская принцесса, которая подарила молодому эмиру такую поучительную и мудрую книгу. И как хорошо, что эта книга сохранилась во дворце правителя Бухары. Он с увлечением перечитывал притчи из «Калилы и Димны», стараясь запомнить наиболее поучительные, чтобы потом блеснуть перед отцом своими знаниями. Ему очень хотелось приобщить отца к тому удивительному и прекрасному миру, который открывался перед ним на потемневших страницах старинных книг.
«Мой отец умен и благороден, – думал Якуб, – но ему не дано было узнать то прекрасное и таинственное, что хранит разумная книга. А если бы он узнал это, то многое открылось бы ему в другом свете. И не стал бы он мечтать об умножении богатства, пренебрег бы знатностью и пожелал бы пить из драгоценной чаши знаний. Однако нелегко постичь эти премудрости, находясь в плену повседневных забот. Для начала я расскажу отцу кое-что из прочитанного. А что бы рассказать? Может быть, о старой Бухаре? Он любит свой город, и ему это будет любопытно».
Переписав страницы из книги историка ан-Наршахи, Якуб в тот же вечер предложил отцу послушать его.
– Знаешь ли ты, отец, – спросил Якуб, – как жили в нашей Бухаре в те далекие времена, когда бухарцы были еще огнепоклонниками и на месте нынешних мечетей стояли храмы огня?
– Кое-что знаю, сынок. Мне известно, что тогда люди молились Ахурамазде[36] и никто из них не знал о величии всемогущего аллаха.
– А я прочел любопытную историю про то, как в давние времена правила мать Тахшады. Послушай, что пишет о ней ан-Наршахи. Он написал целую книгу о прошлом Бухары.
«Каждый день царица выезжала на лошади за пределы бухарского кухендиза[37] и останавливалась у ворот регистана,[38] которые теперь называются „Воротами продавцов сена“, садилась на трон. Около нее собирались гулямы[39] и придворные. Царица установила правило, согласно которому к ней на службу приходили от жителей селений около двухсот юношей из числа дехкан и царевичей, опоясанных золотыми кушаками, с подвешенными через плечо саблями. Царица выходила к ним, все ей прислуживали и выстраивались в два ряда. Она с ними советовалась о делах царства, давала распоряжения и кого хотела, одаряла, а кого желала, наказывала. Так она сидела здесь с утра до завтрака, потом возвращалась в крепость и посылала оттуда угощение своим приближенным. Когда подходил вечер, она тем же порядком выезжала из кухендиза и садилась на трон. Дехкане и царевичи снова выстраивались в два ряда и несли службу. Когда солнце заходило, она вставала, садилась на лошадь и ехала во дворец. Дехкане же и царевичи возвращались к себе домой в свои селения. На другой день приходил другой каум[40] и в том же порядке выполнял службу…»
– Занятно это, – сказал Мухаммад. Он был очень доволен тем, что сын прочел ему эту историю. – Однако многое изменилось с тех пор, – заметил он. – Теперь уже редко можно встретить правителя, который сидит на троне среди площади и разговаривает с каждым, кто к нему обратится. Зато нынешние правители не только стараются окружить себя гулямами в золотых кушаках, но также учеными, поэтами и музыкантами, чтобы слыть среди знати людьми просвещенными. Мудрые говорят: времена другие и правители другие. Хотелось бы тебе, сынок, быть гулямом? – спросил Мухаммад.
– Нет, не хотелось бы быть гулямом, как и сейчас – хаджибом_[41] – ответил сын.
– Тогда мне непонятно твое стремление к наукам, сынок. Разве не для того они нужны, чтобы возвыситься?
– Насколько доступно моему пониманию, науки нужны не только для этого, – ответил Якуб.
* * *
Прошло несколько месяцев, и вместе с весной к Якубу пришла надежда. Его не покидало радостное настроение, хотя отец не сказал ему долгожданного «да». Но одно то, что Мухаммад не стал упрекать его за безделье, не поручал ему дел, связанных с торговлей, говорило Якубу о многом. «Ожидание требует терпения, – думал юноша, – но ожидание всегда связано с надеждой».
Как-то Мухаммад ал-Хасияд обратился к сыну:
– У меня к тебе дело, сынок. Поезжай-ка ты в Ведар и закупи двести кусков ведарийской ткани. Ты ведь помнишь, я обещал переслать ее с караваном Хасана ибн Сулеймана в Булгар. А потом заглянешь в Самарканд к стеклодуву Али. Ты помнишь его? Он живет вблизи базара, Проток стекольщиков. Недалеко от южных ворот.
– Помню, помню! Ведь я с тобой ходил смотреть, как выдувают флаконы для благовоний.
– Вот эти сосуды для благовоний мне и нужны, – сказал Мухаммад. – Надо постепенно готовить товары для каравана в Китай, а за эти красивые сосуды можно будет получить китайские шелка.
– Я охотно поеду, отец. Я просто рад побывать в Ведаре. Ты давно мне ничего не поручал.
