Немного позже, когда стал набирать обороты ни к чему не обязывающий разговор о дороге и погоде, на веранде появился серьезный мужчина, который, по первому впечатлению Шамарина, занимал в организации Синклера аналогичный ему пост.
При этом господин Рене не сделал даже попытки его представить гостям, а продолжал разговор с Наместником, коротким кивком головы пригласив вновь прибывшего присоединиться. На что тот также ответил четким кивком, который обычно заменяет военным отдание чести, если они не в головном уборе, и, быстрым взглядом оглядев гостей, приставил к их столу пятый стул.
После того, как он занял место за столом, Синклер сразу же, словно только этого и ждал, закончил переливать из пустого в порожнее, и перешел к делу.
— Прежде всего, господа, — произнес он, — я хочу выразить свое восхищение работой ваших оперативников в Турине и Милане. И если бы не некоторые досадные оплошности, то их миссия оказалась бы вполне успешной.
«Наживка — подумал Шамарин — это он хочет выяснить, у нас ли Соларев и Ликаренко. А сие в свою очередь означает, что у них ни того, ни другого нет. Теперь как бы шеф не оплошал». Но шеф, который в умении напускать туману, не уступал, а пожалуй во многом и превосходил своего могущественного оппонента, не оплошал.
— Наши люди в Милане сделали все, что от них требовалось, — туманно ответил Наместник, — а мы, все что нужно, из Милана получили.
«Да уж — восхищенно подумал Шамарин — тут нашла коса на камень».
— Давайте лучше раскроем карты — произнес в ответ Синклер, снова изо всех сил стараясь продемонстрировать дружелюбие — никакой важной информации у вас, я вижу, нет, да и мы тоже, судя по всему, зашли в тупик. Соларева и Ликаренко нет ни у вас, ни у нас. Но мы их можем поймать, если объединим усилия. Нужно только договориться, как мы фигурально выражаясь, будем делить шкуру убитого медведя.
«Детективов насмотрелся, — подумал Шамарин — русские пословицы пытался учить».
— Ну что же, шкуру, так шкуру, — ответил Наместник, не вдаваясь в филологические нюансы, — нам нужно, чтобы Ватикан перестал вмешиваться в церковные дела Украины и прекратил поддерживать там католиков и униатов…
— Нам самим нужно, — с мягкой улыбкой парировал Синклер, — чтобы Ватикан перестал вмешиваться в очень многие дела, и здесь мы, похоже, найдем общий язык. Вот, посмотрите «последний доклад» ваших историков.
Военный, который, как и Шамарин, за время беседы не произнес ни слова, после кивка Синклера взял со стола пульт дистанционного управления и включил огромный телевизор на противоположной стене. Изображение немного поморгало, пошло снегом, а потом из темноты на весь экран выплыло лицо покойного Охрименко. Тот, испуганно глядя перед собой, и сбиваясь чуть не на каждом слове, говорил:
— Мы нашли в Васти склеп, в нем мраморный саркофаг. По бокам — тамплиерский крест со свастикой. В саркофаге были два скелета, и оба с черепами. Первый — женский, а второй принадлежал новорожденному ребенку. На женском были золотые украшения — серьги и браслеты с драгоценными камнями. На грудной клетке женщины — золотая фибула, рисунок которой в точности повторяет тот знак, который мы получили из Киева. Более ни в саркофаге, ни вокруг него ничего такого, что заслуживало бы внимания, не обнаружилось. Могилы Бонифация там нет. Никаких историй и легенд, связанных с похороненными в замке женщиной и ребенком, в селении не сохранялось.
Запись закончилась. Военный выключил телевизор, подошел к нему, и извлек из гнезда, расположенного под экраном, флаш-память.
— Надеюсь, вы не в обиде на то, как мы с ними вынуждены были обойтись? — спросил Синклер.
— Да какие уж тут обиды, — пробурчал в ответ Наместник, — тем более, что они сами виноваты.
«Интересно — подумал Шамарин — а ведь рано или поздно и я, выполняя его распоряжение, окажусь по такой же самой логике „сам виноват“, и на убой меня отправят точно также, не моргнув глазом».
— Могила Бонифация да Монферрат, мы правильно все поняли? — задал вопрос Синклер — имя Бонифация де Монферрат связано с его могилой?
Наместник коротко кивнул головой, и в нескольких словах ознакомил Синклера с тем, что они обнаружили в лаврском скриптории. В свою очередь, Синклер обрисовал в общих чертах содержание тех документов, которые они обнаружили в лурдском архиве. После этого он достал из кармана пиджака бархатный мешочек, в котором обычно хранят драгоценности, и небрежно вывалил на стол золотые украшения, среди которых была и фибула со знакомым знаком.
— Вот, — сказал он, — это то, что нашли ваши люди в Васти.
— Ну не такие уж они и наши — снова проворчал Наместник в ответ.
Шамарин отлично понимал, что его шефа уязвляло то, как легко Синклер и его люди справились с группой Охрименко, поэтому он всеми силами старался показать, что люди это случайные и посланы в Салоники были «просто так».
— Как бы то ни было, — продолжал Синклер, — но поиски зашли в тупик. Или этой могилы не существует, и все что написал отшельник, является отлично сработанной мистификацией, или ваш господин Соларев сумел раскопать нечто такое, что позволяет ему найти эту могилу втайне от нас. Боюсь, что ваши оперативники из Милана затеяли какую-то свою игру. Иначе, зачем же им скрываться и не выходить с вами на связь? А это в свою очередь подтверждает, что они укрыли какие-то существенные детали. Я предлагаю дождаться, кода обнаружатся следы этих ваших коммандос, взять их, выяснить то, что им стало известно, а затем, располагая нужной информацией, совместно принимать решения.
— Да куда им деваться, — произнес в ответ Наместник, — найдут они что-то или нет, а в Киев все равно вернуться. Там мы их и возьмем. Только уговор, господин Рене. Плащаницу, где бы ее ни откопали на самом деле, «обнаружат» в подземельях Лавры.
— После конференции к вам в Киев прибудет господин Шарль-Анри Дефо, — не отвечая на реплику Наместника ни да, ни нет, произнес Синклер, указывая при этом на военного, — это человек, которому я целиком и полностью доверяю. Он легализует на территории Украины наше представительство, и оставит в нем офицера для связи.
Слово «officer» корректный переводчик озвучил по его второму значению, «чиновник», но неплохо владеющий английским еще со времен службы в комитете Шамарин прекрасно понял, что речь идет отнюдь не о гражданском лице.
На этом переговоры завершились. Синклер, скорее для проформы, предложил отужинать вместе с ним в одном из ресторанов, но Наместник не хотел попадаться никому на глаза, и его отказ был принят с пониманием. «Добром все это определенно не кончится» — подумал про себя Шамарин, загружаясь в лимузин, но Наместнику ничего на этот счет не сказал.
