следовало: за восемь месяцев текущего года в западных районах страны было ликвидировано антисоветских формирований и организованных бандгрупп 3757. Ликвидировано бандитов, членов антисоветских националистических организаций, их подручных и других антисоветских элементов 209 831 лиц. Из них убито 72 232 человек, арестовано 102 272, легализовано 35 527. Была ликвидирована 3861 бандитско-грабительская группа. Ликвидировано 126 033 бандитско-грабительских элементов, дезертиров, уклоняющихся от службы в Советской армии, их подручных и других уголовных элементов. Из них убито 1329, арестовано 57 503, легализовано 67 201. Депортировано бандитских семей 10 982, 28 570 лиц. Выслано в соответствии с правительственным решением о высылке лиц, служивших в германской армии, полиции и других формированиях, 107 046 лиц. Оружие, другое воинское снаряжение, захваченное у бандитов и населения: 16 орудий, 366 миномётов, 337 ПТР, 8895 тяжелых пулеметов, 28 682 автоматов, 168 730 винтовок, 59 129 револьверов и пистолетов, 151 688 гранат, 79 855 мин и снарядов, 11 376 098 патронов, 6459 килограмма взрывчатки, 62 радиопередатчика, 230 коротковолновых приемников, 396 пишущих машинок, 23 счетных устройства.
Савельев дочитал документ, закурил. Он пытался разобраться в причинах небывалого роста преступности и особенно бандитизма в Прибалтике и в Западной Украине. Совершенно очевидно, полагал он, что этому способствовали острый дефицит продуктов питания и товаров первой необходимости, а также массовая демобилизация армии. Многие бывшие красноармейцы пополняли ряды уголовщины в надежде добыть пропитание и добиться сносных условий жизни. Повсеместно, в том числе и в Литве, объектами нападений криминальных банд в первую очередь стали продовольственные и вещевые склады, магазины и кооперативные лавки, сберкассы и кассы предприятий и организаций.
Он понимал, что важную роль в распространении преступности в Литве и западных районах страны играл антисоветский национализм. Но он не представлял масштабов движения сопротивления советской власти, как и не знал всего (по должности ему знать этого было не положено), что вытворяла эта власть в Литве, Латвии, Эстонии.
Литву накрыла чёрная пелена сталинских политических репрессий. К лету сорок шестого года около ста тысяч литовцев были депортированы в отдалённые районы СССР — в Сибирь, за полярный круг и в Центральную Азию. Ещё примерно столько же находились в тюрьмах в Литве и в других частях Советского Союза. Две трети из них были отправлены в лагеря. Это при населении республики в два с половиной миллиона человек. И это только после войны. А ведь была ещё довоенная волна репрессий. Литва, ставшая лишь в 1940 году советской республикой, сполна познала жёсткую руку сталинского режима.
Савельев читал докладную записку НКГБ Литовской ССР от 12 мая 1941 года. В ней говорилось:
«…За последние месяцы в республике значительно растёт активная враждебная деятельность. Этому способствует непосредственная близость границы и подрывная деятельность германских разведывательных органов…
В силу этого считали бы необходимым приступить к аресту и принудительному выселению из Литовской ССР наиболее активных категорий лиц:
— государственный буржуазный аппарат: чиновники государственной безопасности и криминальной полиции; командный состав полиции; административный персонал тюрем; работники судов и прокуратуры, проявившие себя в борьбе с революционным движением; офицеры 2‐го Отдела Генштаба Литовской армии; видные государственные чиновники; уездные начальники и коменданты…»
В этот же список попали представители контрреволюционных и националистических партий, русские белоэмигранты, фабриканты и купцы, крупные домовладельцы, банкиры, акционеры, биржевики, лица, заподозренные в шпионаже, уголовный и бандитский элемент…
Из Докладной записки наркома госбезопасности СССР Меркулова Сталину, Молотову и Берии от 17 июня 1941 года Савельев узнал: только в Литве было репрессировано 15 851 человек.
На фоне таких массовых репрессий, на фоне тотальной санации населения, осуществлявшейся силами НКВД — МВД и НКГБ — МГБ, в обстановке полной вседозволенности, свойственной сталинскому режиму, и совершались преступления советских военнослужащих в отношении мирного населения Литвы, ни в чем не виноватого даже по критериям советских властей. Но многие бойцы и офицеры армии, внутренних войск, госбезопасности были уверены: литовцы и поляки — враги, пособники фашистов, с радостью встретившие немцев в 1941 году, использовавшие рабский труд вывезенных немцами советских граждан, чинившие террор в тылу Красной армии.
Неудивительно, что население восприняло эти репрессии, грубую ломку политического и административно-территориального устройства страны, традиций, навязывания русского языка, бесцеремонность новой власти как оккупацию, а всех представителей этой власти — от назначенного сельского учителя и участкового милиционера до министров правительства — оккупантами.
Позже, там, в Литве, Савельев постепенно осмыслит всё это, поймёт детали, нюансы, особенности, без учёта которых работа контрразведчика немыслима. Он хорошо помнил слова генерала Барышникова, которого считал своим учителем и наставником: «Разведка и контрразведка — это анализ и синтез деталей, нюансов, особенностей, мелочей и тонкостей». А пока он читал и читал документы.
Вначале он просмотрел копии спецсообщений, донесений, рапортов, справок и отчётов о борьбе с литовскими и польскими бандами. Смысловое содержание всех этих документов было понятно: есть враг, борющийся с советской властью и советскими гражданами, военнослужащими и милицией. Враг во что бы то ни стало должен быть уничтожен. Но документы из другой папки, вручённой заместителем министра, поставили Савельева в тупик [2].
«Сов. секретно
Командиру 4‐й стрелковой дивизии войск НКВД
генерал-майору товарищу ВЕТРОВУ
По сообщению начальника Свенцянской опер. группы НКВД-НКГБ подполковника госбезопасности тов. ХИМЧЕНКО, 6‐го февраля с/г в 24 часа мл. сержант 1‐го батальона 25 полка ПАХОМЕНКО с 3‐мя красноармейцами в городе Свенцяны зашли в дом гр-ки КОЗЛОВСКОЙ, забрали ее сына 1929 года рождения, учащегося, поляка и без всяких на то оснований недалеко от дома расстреляли его, заявив командиру части, что он был убит при попытке к бегству.
Прошу Вашего распоряжения немедленно этот безобразный случай расследовать и виновных предать суду Военного Трибунала, приняв решительные меры к недопущению впредь подобных позорных явлений.
Народный комиссар внутренних дел
Литовской ССР,
комиссар государственной безопасности
БАРТАШУНАС
8 февраля 1945 года
гор. Вильнюс».
Савельев был оглушён документом. Он не заметил, что сидит практически в тёмном кабинете; пепельница была переполнена окурками; от табачного дыма тяжело дышалось.
Открыв форточку и выглянув в окно, он увидел, как на Лубянке зажглись фонари. Редкие прохожие торопливо шли в сторону Театрального проезда и Никольской. Поливальные машины смывали дневную пыль и опавшую листву на Новой и Лубянской площадях. Последний день августа завершался.
Зашторив окна, включил настольную лампу, закурил и вновь уселся за стол.
Читая документы, Савельев делал в блокноте записи, фиксируя фамилии, даты, номера воинских частей. В этой толстой папке, вручённой ему заместителем министра, были подшиты десятки подобных документов. Он не стал читать все, выбрав