Вместо того, чтобы воспользоваться намеком, в котором, в конечном счете, чувствовалась некоторая жалость, Поль вдруг рухнул на стул, стоящий за ним. Его колени затряслись и он схватился руками за сердце.
Встревоженный месье Эбер попытался сказать:
– Не бойтесь…
Поль прервал его порывистым движением руки и прошептал:
– Я боюсь… Я страшно боюсь! Я жду моего брата со вчерашнего вечера. Мой брат высокий, красивый, хорошего телосложения, брюнет. Отвечайте мне: как выглядел тот, другой?
– Блондин, немного рыжеват, – ответил нотариус, – маленького роста, толстый, некрасивый… И, если говорить начистоту, сразу узнаешь в нем мошенника.
Поль встал, ноги его не слушались.
– Если у этого человека были документы моего брата, – сказал он хрипло, – значит – моего брата убили.
– Или обокрали, месье Лабр, или обокрали, – поспешно заметил нотариус, – примите уверения в моем истинном участии в вашем несчастье.
Поль успокоился и спросил:
– Человек, который назвался Жаном Лабром оставил вам свой адрес?
– Конечно, – ответил патрон и порылся в своих книгах. – Месье Жан Лабр, барон д'Арси, улица Пон-де Лоди, дом № 3.
Поль направился к двери.
– Побольше хладнокровия, месье Лабр, – посоветовал нотариус, провожая его. – Когда ваши документы будут при вас, я с удовольствием передам вам завещание мадам вдовы де Гранлье, урожденной Лабр, скончавшейся бездетной в Мортефонтэне, кантон Ля Ферте-Mace, что в департаменте Орн, которая оставила поровну вам и вашему брату двенадцать тысяч ливров земельной ренты плюс семнадцать тысяч франков наличными. Все дела в хорошем состоянии, долгов за наследством не числится. Очень мило.
Поль давно уже не слушал его. Нотариус выбежал из конторы и крикнул, перегнувшись через перила лестницы:
– Что же касается уголовного дела, если вы предъявите иск, как я предполагаю, могу порекомендовать моего зятя, месье Беллами, адвоката, улица Сент-Оноре, дом № 212. Вы будете им довольны. Имею честь приветствовать вас, месье Лабр. Вы скажете Беллами, что я…
Поль вспрыгнул в экипаж и велел ехать к дому № 3 на улице Пон-де-Лоди.
Дом оказался весь в строительных лесах, он ремонтировался, в нем никто не жил.
– На почтовую станцию! – приказал Поль кучеру. При нем было четыре или пять франков и часы – все его богатство.
Через полчаса, даже не успев заскочить домой, он мчался по дороге в Гавр.
Трехмачтовое судно «Робер Сюркуф» из Сан-Мало, под командованием капитана Легоффа, прибывшее четыре дня назад, стояло в Гаврском порту. Оно прибыло из залива Ла-Плата во Францию с пассажирами и грузом на борту. Треть груза предназначалась для Франции, а две трети отправлялись в Ливерпуль, где должна была произойти полная загрузка корабля в обратный путь.
Капитан Легофф, широкоплечий маленький бретонец, уверенно и крепко стоящий на коротких, широко расставленных ногах, коренастый, бородатый, сильный, как те самые карликовые быки из Морбихана, во всем мире знаменитые своей филейной частью, ходил взад-вперед по палубе, засунув руки в карманы по локоть… Он носил холщевые боты, штаны из плюща и северянку из грубой рыжеватой шерсти.
Он курил трубку и ждал прилива.
Северянкой называют как в Сан-Мало, так и в Нормандии особого типа длинную куртку из толстой шерсти за то, что ее прочная ткань хорошо защищает от пронизывающего холода северо-западного ветра. Такая куртка придает человеку сходство с медведем.
Капитан Легофф был похож на медведя, даже когда на нем не было куртки-северянки.
Прекрасная погода, легкий восточный бриз, красивое море; скорее уж покинуть мерзкий Гавр и прогуляться по морю!
Капитан был в веселом расположении духа.
– Не смею упорствовать, месье моряк, – раздался позади слабый и, в то же время, хрипловатый голос, – я хотел бы поговорить с хозяином здешних мест.
Помощник рулевого, к кому относились эти слова, живо перегнулся через борт. Естественно, ему не терпелось посмотреть на чудо природы, сумевшее в одной фразе собрать несколько дерзких нарушений матросского жаргона.
Он увидел в пришвартованной шлюпке маленького худого человечка, совершенно голого, который как раз распутывал сверток со своей одеждой. С тела человечка стекала вода, но волосы, светлые и курчавые, были совершенно сухие.
«Ну и гадкий утенок!» – подумал матрос.
– Что тебе нужно от капитана, мальчишка? – спросилон вслух.
Маленький худой человек одевал штаны.
– Мальчишка, – обиделся человечек, – не то обращение, которым пользуются приличные люди. Все, что я хочу сказать капитану, – секрет государственной важности.
Матрос рассмеялся. Маленький человечек одел свои стоптанные башмаки, помогая себе согнутым пальцем, затем натянул блузу. Оделся он очень быстро. Когда-то, возможно, у него имелись и носки, рубашка и даже шляпа, но теперь наряжаться было не во что.
– Вот и все! – сказал он. – Я привел себя в порядок и готов разговаривать с капитаном.
– Кто там на шлюпке? – неожиданно прозвучал голос самого капитана.
Матрос поприветствовал капитана и ответил:
– Некая обезьянка, наподобие мальчишки, словом, не Бог весть что. Хочет говорить с вами от имени полиции. Собирается сообщить вам некий секрет государственной важности.
Месье Легофф, в свою очередь, свесился с борта. Появление маленького человечка не вызывало в нем ни любопытства, ни тем более доверия к странному субъекту. Скорее всего – наоборот.
– Как ты проник в мою шлюпку, дохляк? – сурово спросил он.
– Морем, мой капитан, – ответил тот, – с вещами на голове, не имея денег нанять лодку.
– А что ты тут делаешь? – расспрашивал капитан.
– Жду, когда мне скажут: поднимайся на борт, поговорим, – ни чуточку не смутившись, ответил человечек.
– А ты сможешь подняться? – осведомился капитан.
– Думаю, что смогу, мой капитан, – бодро заявил тот.
– Ну так попробуй, – позвал капитан и уже с явным интересом поглядел на дохляка.
Капитан произнес эти слова, подтрунивая, тоном вызова. Корма трехмачтового судна отвесно уходила в воду, на ней не было ни единого выступа, чтобы зацепиться. Маленький человечек ухватился за руль и полез по его штоку. Как только он добрался руками до края борта, он резко подтянулся, прогнулся в пояснице и совершил такой кульбит, который крайне редко исполняют настоящие акробаты в лучших цирках. В одно мгновение он уже сидел верхом на краю борта.
Месье Легофф вынул трубку изо рта.
– Я видел подобное только раз, в Париже, в цирке самого месье Сюркуфа, – сказал он с восхищением.
– Капитан, – гордо вскинув голову, проговорил молодой человек, – я имел честь родиться в этой столице Европы, да что там Европы, ведь Париж – столица всего мира!
