Он в ловушке! На секунду его охватила самая настоящая паника — ему пришло в голову, что даже если Краучер вернет несколько человек из экипажа «Сибиллы», прибывших в Бастию вместе с боцманом, единственным значимым свидетелем, за исключением самого боцмана и помощника плотника, остается Пизано. Джанна, если будет чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы присутствовать на суде, в худшем случае поддержит своего кузена, в лучшем — не станет противоречить ему.
Вернулся Джексон:
— Этих парней зовут Патрик О’Коннор и Джон Хиггинс, сэр, а юнгу — Адам Брентон.
— Спасибо, — отозвался Рэймидж и бегом направился в кают-компанию, где потребовал у вестового принести бумагу, чернила и перо.
Он торопливо нацарапал письмо помощнику судьи-адвоката с приложением списка свидетелей, которых просит вызвать в суд, и поставил свою подпись. На другом листе Рэймидж написал фамилии боцмана, помощника плотника, матросов, которых назвал Джексон и завершил список именами самого Джексона и Смита. Затем, поразмыслив, приписал в письме постскриптум, где указал, что лист свидетелей может быть дополнен после того, как получит возможность заглянуть в судовую роль «Сибиллы» и освежить память.
Сложив вместе письмо и список — запечатывать их не было времени, он выбежал на палубу.
Доулиш стоял у трапа, где Джексон построил шестерых матросов с «Сибиллы», держащих в руках свои гамаки и новые вещевые мешки, до обидного пустые, поскольку морякам оказалось по средствам приобрести у казначея только несколько предметов.
— Джек, ты можешь срочно отправить это письмо на «Трампетер»? Дело не терпит отлагательств.
— Конечно. У борта стоит шлюпка с «Топаза» — она может завезти его на обратном пути.
— Нет, Джек, можешь ли ты отправить одну из своих шлюпок?
Доулиш сообразил, что настойчивость Рэймиджа имеет свои причины.
— Помощник боцмана! Команду дежурной шлюпки сюда. Эй, — обратился он к мичману, — возьми дежурную шлюпку и передай это, — Доулиш посмотрел на письмо, — помощнику судьи-адвоката на «Трампетер»!
Джексон принялся называть имена моряков «Сибиллы» по списку, который держал в руке. Доулиш крикнул:
— Эй, вы, пошевеливайтесь! Не вижу шлюпочной команды! Помощник боцмана, подгони людей!
Рэймидж заметил, что на трапе появился Пробус и направился к ним.
— Зачем нужна шлюпка? — спросил он Доулиша. — «Топаз» высылает шлюпку за этими матросами.
— Знаю, сэр, она уже подошла. Мистер Рэймидж хочет передать письмо на «Трампетер».
— А это не может подождать, Рэймидж? Чуть позже я собирался отправить некоторые бумаги.
— Это список моих свидетелей, сэр.
— Что?!
— Список свидетелей.
— Вы что, только проснулись?
— Нет, сэр. Обвинительный акт мне прислали только десять минут назад.
— Десять минут?! Разве вы не получили его вчера?
— Нет, сэр. Он прибыл на последней шлюпке с «Трампетера», на той самой, с которой прислали приказ в отношении этих людей, — Рэймидж указал на матросов с «Сибиллы».
— Ясно. В таком случае, продолжайте, Доулиш.
Пробус отошел, и спустя несколько секунд Рэймидж заметил, что он направил подзорную трубу сначала на «Трампетер» а потом на «Топаз». Посмотрев на шлюп, капитан воскликнул:
— Мичман! А что за сигнал несет шлюп?
Рэймидж поглядел на «Топаз» и увидел, что тот только что поднял на штаге колдунчик — сигнал всем шлюпкам вернуться на корабль, являющийся также обычно предупреждением, что судно готовится отплыть.
— Колдунчик, сэр, — доложил мичман, — шлюпкам вернуться на корабль.
— Мистер Доулиш, — сказал Пробус, — заставьте этих парней шевелиться. Мистер Рэймидж, подойдите сюда!
Как только Рэймидж подошел, Пробус задал ему вопрос:
— Вы знали, что шлюп собирается отплыть?
— Несколько минут назад мы заметили шевеление на реях.
— Почему вы не сказали об этом мне?
Рэймидж ничего не ответил. Это просто не пришло ему в голову.
— Так что вы остаетесь без большинства своих свидетелей?
Рэймидж промолчал. Пробус и сам все видел.
Наконец, Пробус со зловещим щелчком сложил подзорную трубу, повернулся к Рэймиджу, будто что-то хотел ему сказать, но передумал.
Как раз в это время матросы с «Сибиллы» стали спускать в шлюпку свои вещи. Джексон направился к Пробусу, видимо, чтобы отдать рапорт. Но вместо того, чтобы остановиться на подобающем расстоянии и отдать честь, американец подошел прямо к капитану, толкнул его в грудь и сказал как равному:
— Ты чертовски неправ.
Поскольку оцепеневший Пробус ничего не мог предпринять, Джексон таким же манером толкнул Рэймиджа.
Пробус пришел в себя первым. Лицо его побагровело, он повернулся к Рэймиджу и спросил:
— Этот парень сошел с ума или напился?
— Одному Богу известно, сэр!
— «Оскорбление», а возможно и «нанесение удара старшему по званию», сэр, — заявил Джексон. — Я должен быть помещен под арест.
— Проклятье, он совершенно прав, — с жаром воскликнул Пробус. — Эй, оружейник! Позовите оружейника!
Пользуясь тем, что капитан отвернулся, чтобы повторить приказание Доулишу, Джексон заговорщицки подмигнул Рэймиджу.
Поняв смысл того, что делает Джексон, Рэймидж опустил взгляд, устыдившись своих недавних сомнений.
Пробус с нетерпением ожидал прихода оружейника, нервно постукивая подзорной трубой по ноге, потом подскочил к поручням квартер-дека и зарычал на Доулиша.
Пользуясь возможностью, Рэймидж прошептал Джексону:
— Идиот, они же повесят тебя за это!
— Да, зато я нахожусь под арестом и не могу отплыть на «Топазе»!
— Но…
— Я не знал, что у вас такие проблемы, сэр, полагал, что все это простая рутина, хотя и удивлялся, почему этот итальянский джентльмен то и дело выступал. Если бы…
Он замолчал, заметив, что Пробус возвращается, а Рэймидж подумал, что с того времени, как все разговоры в гичке между ним, Пизано и Джанной велись на итальянском, Джексон не мог иметь даже представления об обвинениях Пизано.
Минуту спустя на палубе появилась массивная фигура оружейника, запыхавшегося из-за беготни по трапам. Пробус указал на Джексона:
— Отведите его вниз.
Потом он обратился к Доулишу:
— Вместе с этими людьми пошлите на «Топаз» лейтенанта. Пусть он объяснит командиру, что один из матросов оставлен на борту по моему приказу, о чем послан рапорт капитану Краучеру.
Повернувшись к Рэймиджу, Пробус отрезал:
— Следуйте за мной в каюту.
Благодаря растянутому через палубу тенту в каюте было прохладно. Пробус выдвинул из-за стола кресло и сел.
