Прутский поход - Герман Иванович Романов

— Слыхали про победу, — Голицын хмыкнул, известие о том знали все в армии. Посмотрел на море, нахмурился, негромко сказал:

— Худо дело, капудан-паша с флотом ведь вернуться может, а вот пропустить его обратно в Черное море нельзя — будет на берега крымские нападать, и грозить пушками. Да и сикурс татарам оказать может. А потому, Лука Степанович, мы иначе поступим…

Генерал еще раз окинул взглядом синюю гладь пролива, на противоположной стороне виднелась Тамань, что прежде столицей русского Тьмутараканьского княжества была, пока Батыева нашествия не случилось.

— Вот мыс выдается, его Ак-Бурун именуют, а напротив остров вытянутый до Тамани. Коса песчаная — вот на ней пушки установить нужно, как и на мысе — в два огня проход в Черное море взять нужно.

— Чтобы флот капудан-паши выйти не смог?!

Чириков все моментально понял, оживился.

— Так что османские пушки ставить надобно на Тузле и мысе напротив, а не супротив Еникале. Пока осадный парк к нам не придет, крепость сию мы взять не сможем. Хитро она устроена, сразу видно, что кто-то из европейцев ее возводил, видимо француз или из земли италийской.

Голицын еще раз оглядел далекий песчаный с зарослями остров, взглянул на мыс. Долго молчал, размышляя, затем обернулся к Барятинскому и негромко приказал тому:

— Князь Иван Федорович, есть у меня к тебе важное поручение — немедленно скачи в Кафу, отбери два десятка пушек получше, порох и припасы к ним всяческие возьми в избытке, и доставь их суда на гребных лодках. То будет быстрее намного, чем на лошадях сотню верст тащить. Торопись — а то эскадра капудан-паши сюда намного раньше придет!

— Так сваи забить можно, или срубы спустить с камнями, али суда какие ненужные затопить — вот турки и не выйдут, — молодой князь перешел к скороговорке, опасаясь, что его прервут. Глаза задорно блестели — искал на войне отличия, вот и был расторопен и быстр. Потому и «тайную» водяную трубу, что шла в крепость, отыскал.

— Хм, дело говоришь, так и сделаем — сам займусь. И в лодки солдат посажу — если на мель или сруб какой корабль вылезет, на абордаж брать будем. Так что скачи, князь, нам пушки нужны. И тогда мы тут туркам встречу подготовим, да ядрами с картечью попотчуем!

* * *

На 1711 год крепость Еникале была единственной на берегах Крыма и Причерноморья, построенная по современным европейским канонам, но с турецкими архитектурными элементами. Возводили ее по плану итальянского ренегата Голоппо, принявшего ислам и при содействии французских инженеров с 1699 года, когда турки с изумлением узрели на Азовском море русскую эскадру. И визит в Константинополь корабля «Крепость» капитана Памбурга заставил вечно сонных и медлительных османов заторопиться с возведением мощных укреплений — султану очень не понравились слухи, что в одну очень неприятную ночь, русские корабли войдут в Босфор и обстреляют калеными ядрами его дворец с гаремом…

— Война, Алексей, страшная штука, если исходить из божьих заповедей. Но вещь обыденная, с точки зрения житейской — ее основа насилие, а оно свойственно всем живым существам. Волк поедает зайца и режет овец — хищник не может питаться травой, что и говорить. А человек… Да что человек — ведь сказано, что если тебя ударили по щеке, то подставь другую — смирение хорошая вещь, но только для мирян. А воин обязан защищать дом и семью, и когда потребуется, то положить живот свой за други своя, за отечество и веру. А как может быть иначе?!

Стефан посмотрел на царевича Алексея, что по воле отца был отправлен к нему на «обучение». Забитым парень не выглядел, исподлобья не взирал, как его киногерой по известным фильмам. Да и не походил этот 23-х летний наследник престола на «никчемного и непотребного сына» по высказыванию его отца, царя Петра Алексеевича. Чувствовалось в нем упрямство, а это хорошо — при должном старании этот дефект темперамента можно в упорство превратить, в настойчивость при достижении цели — для будущего правителя одно из немаловажных качеств.

— Если ты не готов умереть за это, то лучше не брать оружие в руки. А если все же взял клинок или фузею, то убей врага раньше, чем он тебя — тогда сможешь защитить и людей своих, и страну, тебе богом врученную. Вот с этого и исходи, когда станешь править, брат. А так лучше не браться за кормило, если не чувствуешь в себе сил и знаний повести государственный корабль через бушующее море политических интриг, войн и народных потрясений. Ты ведь отцом станешь для всех подданных, и должен будешь относиться ко всем как суровый, но справедливый родитель.

— Молод я для государя, да и батюшка мой в полной силе…

— Возраст тому не может быть причиной — ты не можешь посылать на смерть людей, если сам не взглянул ей в глаза. Только это даст тебе право — а советы духовных отцов принимай лишь к сведению, к тебе историки будут подходить с другими мерками. Такова участь правителя — ему многое позволено, но многое и спрашиваться будет, особенно потомками. А отец твой смертен, как и все мы, живущие в этом бренном мире — одна шальная пуля и все, заражение крови и смерть от ничтожной царапины. Сейчас ведь антибиотиков нет, только на народные средства можем положиться. А ведь есть убийцы с кинжалами, что воткнут тебе в спину, и яд сыпанут в «заздравный кубок» на пиру, или болезнью страшной «наградят».

Стефан посмотрел на царевича — тот слушал его с интересом, но иногда отводил взгляд. Говорили они по вечерней прохладе, закат окрашивал багрянцем через отдернутый полог шатра всю скромную обстановку — на войне в походе нужно довольствоваться малым, самым необходимым.

— Батюшка велел мне тебя слушать, и поступать согласно советам — сказал, что дурного не подскажешь, и опытен зело и мудр, аки старец.

— Это он изрядно преувеличил, я ведь не многим старше тебя — мне всего тридцать четыре года. Просто книг прочел множество, а знания, если их впитываешь, многому учат. И дар предвиденья дают — вот это батюшка твой и отметил. А если знаешь, что произойти может, то легче выбрать правильное решение, и пойти по иному пути. Ведь господь для того и дал нам разум, чтобы мы могли оценить плохие поступки, и исправить их на хорошие. А если мозгов нет, то неразумную голову теряют запросто. Причем как фигурально, так и фактически — топором с плеч она легко отсекается!

От негромко сказанных слов господаря царевича передернуло, лицо исказила мимолетная гримаса, которую наследник не смог скрыть.