Прутский поход - Герман Иванович Романов

— Сюда идут турки — визирь отводит армию, не всю, но главные силы — оставил по десять-пятнадцать тысяч аскеров для осады Исакчи и Мачина. Так что послезавтра к вечеру они подойдут, и лагерем расположатся в верстах двадцати, укрепления начнут строить. И вот тут мы должны будем сами их атаковать всеми силами, используя благоприятный момент. Против османов нужно действовать только наступательно, тут опыт сражения при Рымнике нам в помощь. Да, турок будет сто тридцать тысяч, может чуть больше — как прошлый раз. Нашего войска по людям намного меньше, вдвое, и что плохо — русских от этого числа всего треть. Вся надежда на выучку, все же время было на подготовку, да на оружие — османы пренебрегли новыми пулями, а за такой просчет они горшую цену заплатят!

— А почему они твои пули не приняли? Я стрелял с них не раз — и дальше летят, и намного точнее.

— Инерция мышления, Алексей, только и всего. И высокомерие — в этом случае научить могут только поражения, причем непрерывные и разгромные. Как твоего отца научил первый Азовский поход, что без флота не обойтись, и «Нарвская конфузия», когда Петр Алексеевич осознал, что нужна действительно регулярная армия с развитием промышленности. Мануфактуры очень нужны — армия требует оружия и снаряжения не просто много, а очень много, и тут работой ремесленников или закупками в иноземных землях просто не обойтись. Никаких денег не хватит, а развитие собственного производства позволит не только снабдить армию всем необходимым, но и дать развитие всему государству, вывести его на уровень соседних держав. Вот только султаны почивают на лаврах былых побед и все произошедшее считают случайностями. Потому со временем их держава погибнет — христиане отвоюют большинство владений Оттоманской Порты, которые те захватили раньше. Примерно двести лет, и с империей османов будет покончено.

— А разве можно знать сроки, когда та или другая держава погибнет? Неужели в истории есть подобные примеры?

— Сколько угодно, Алексей, стоит только присмотреться. Это ведь как болезнь для человека — после нее, если не помер, можно стать крепче, или наоборот, слабее. А у хворого отца не может быть здоровых детей, так и проблемное государство с каждым годом становится слабее, хиреет. Главное уловить момент, в котором держава достигает своего зенита, как солнце, после которого катится к закату. Возьмем в пример империю ромеев — после четвертого крестового похода латиняне утвердились там до 1261 года, но были изгнаны. Но пришедшие к власти две династии — Палеологов и Комниных — решили реформы не делать, обойтись без объединения всех сил. Жить по «старине», короче — и продержались ровно два века. В 1453 году османы захватили Константинополь, через восемь лет Трапезунд, и легендарная империя ромеев окончательно погибла. Тоже произошло с самим Римом — перестал быть столицей единой империи и через полтора века все земли были завоеваны варварами. Ты не помнишь, что сделал вождь Одоакр с малолетним императором Ромулом Августом в 476 году?! Удавил младенца, и осталась только Восточная Римская империя. Но после «Великой Схизмы» и она была обречена — снова полтора века прошло, и ее захватили крестоносцы.

— А еще примеры есть?

— Да сколько угодно, можешь даже сам предугадать, Алексей. В 1569 году ляхи с литвинами Люблинскую унию учинили, «выборные короли» пошли. Это «рассвет», скажем так. А теперь сам найди событие, где они «зенита» своего могущества достигли?!

Наступила пауза — Алексей морщил лоб, стараясь припомнить, а Стефан спокойно курил сигару, поглядывая на него с усмешкой. Наконец, царевич тихо произнес:

— В «Смуту» на Москве своего царя посадили на трон, самозванца Лжедмитрия, могущество свое на наши земли распространили. И потеряли, когда войны с казаками пошли, а потом мой дедушка царь Алексей Михайлович с войсками поход в Литву начал, да гетмана Хмельницкого под свою руку взяв. И шведы войну с ляхами учинили — разорили их земли окончательно, «бескрулевье» началось, да смута панская, как в войне нынешней, где два короля — моим отцом поставленный курфюрст саксонский, и Станислав Лещинский, конфидент Карла свейского.

— Вот и хорошо, что историю знаешь. Так что пик польского могущества выявили — это и есть «зенит», а дальше спад начинается. Начало ляшской империи с Люблинской унии, это «рассвет». Остается только «закат» высчитать, примерно равная дистанция временная, с небольшой погрешностью. Так когда ляшская империя прекратит свое существование?!

— А почему ты их королевство империей называешь? Ведь одна только осталась, и мой свояк цезарь — мы на сестрах с ним женаты.

— Дело не в названиях, а в самой сути, Алексей. Империя включает в себя множество разных народов и государств, с разной верой. И рано или поздно все империи либо разваливаются…

Стефан остановился, затянул паузу — раскуривал потухшую сигару, выигрывая тем время для размышлений. Он не был историком, хотя любил ее изучать, читать как научные книги, так и романы. Для любого военного история нужна — тогда на многое начинаешь смотреть иначе. Сейчас Кантемир говорил с царевичем о плоде долгих размышлений, так как посчитал, что выявил закономерности…

* * *

Царевич Алексей Петрович (1689–1718) и его жена Шарлотта Кристина Софья (1694–1715), третья дочь герцога Людвига Рудольфа Брауншвейг-Вольфенбютельского, младшая сестра императрицы Священной Римской империи Елизаветы, супруги Карла VI. Брак устроил сам Петр — подобный политический альянс резко повышал его ставки на европейской арене. Которые, впрочем, через два года резко обрушились, когда при дворах узнали, что русский царь венчался на своей любовнице и фаворитке, не просто «подлого» сословия, это бы приняли, но на замужней женщине, которая сама была «призом» у взявших ее в плен русских драгун. Недаром в армии ходили слухи, за которые резали языки — «царь девку непотребную из-под драгуна взял». Такая вот пиар-кампания, а если вспомнит, что потом было…

— Что «либо», ты о чем хотел сказать, Стефан? Империи разваливаются или там иное происходит? Почему ты остановился?

— Не видишь, сигару раскуриваю, любознательный ты мой! Империи гибнут и распадаются, если их правители приводят к тому, что народы, ее заселяющие, начинают думать об отделении. Но стоит пройти короткому периоду внутренней смуты, и империя может воссоздаться снова, но только на принципиально иных основаниях. Возьми в пример ляхов — всю войну наши войска и шведы гуляли по их территории, как заблагорассудится, и там два короля, панство раскололось на множество враждующих между собой партий. Но оно сплошь католическое — православные и протестанты ненавидят ляхов — а их проживает