взобраться туда.
Вортигерн кивнул в сторону гряды пологих холмов, обрамлявших лощину.
— Оттуда мы увидим хоть что-то — что-то.
Император не объяснил, что ожидал увидеть на размытой дороге. Сапоги скользили по влажной земле. Пару раз Амброзий почти что скатился вниз, спутанные клочки вереска обрывались под руками и не держали его. Тяжело дыша, он поднялся на холм вслед за Вортигерном.
— Ну?.. — переводя дух, спросил он. — И что ты видишь?
Вортигерн молча протянул руку вперёд. Далеко впереди, в остатках тумана, виднелись повозки. Три или больше, две дюжины всадников шли за повозкой след в след — по рытвинам на дороге и не скажешь, что здесь прошел обычный отряд.
— Что происходит?
Да, повозки с касситеритом, с оловом, уже выплавленным и отчеканенным, действительно вывозили из крепости, Лодегранс был совсем не дурак, но правда — кому?
— Что за петляние. У него там тайник?
— Там и похороним его, — император сплюнул на землю. — Гнусный предатель.
Он тоже был удивлен и рассеянно тёр грубую бороду. Предательство на предательстве, на загадке — загадка. Тут его лицо стало жёстким. Он оскалился, бросился вперёд и сбил Амброзия с ног. Колени центуриона погрузились в липкую грязь.
«Никак меня жизнь не научит, — мрачно подумал Амброзий. Он попробовал встать и вытащить меч из ножен. — Не верить. Никому. Килух был прав.»
Бой снова и снова, война варваров с Римом никогда не отпустит его. Мнимые передышки, сын, дружба с Килухом, Ровеной — это лишь бред сумасшедшего.
Усталой рукой он сжал рукоять и повернулся назад, когда увидел, что рядом с ним в землю вонзилась стрела. Затем ещё одна, и еще. Амброзий встретился взглядом с Вортигерном. Сегодня его противником оказался не он.
— Поблагодаришь потом, Полу-брит! — Вортигерн выплюнул слова в его сторону.
Император стоял, ощетинившийся и рычащий, а затем взревел и бросился в сторону. Выхватив из-за спины свой топорик, он метнул его в остатки рассветных тумана и тени. Раздался вскрик. Стрелы перестали лететь, но Вортигерн принюхивался и озирался.
— Мы как на ладони у этих ублюдков. Ну, выходи! — он рявкнул и развел руки в сторону. Тяжёлый щит со спины он тоже отбросил. Теперь Вортигерн ещё сильнее походил на берсерка. На пленника-варвара на боях гладиаторов. — Выходи, трус, тебе оказана честь биться с самим императором!
На склоне холма было тихо. Вортигерн напрягал зрение, вглядывался в однообразное полотно зеленого, серого, бурого, но не понимал, откуда ждать нападения.
— Пора уходить, — Амброзий сделал пару шагов навстречу. — Уходим. Быстро. Их здесь могут быть тысячи. Вортигерн, если они увидят наших коней, если они заберут их…
Амброзий запнулся и не стал продолжать. Тогда, девять лет назад, он думал, что предательство друга и обрубок руки — это худшее, что могла подкинуть судьба. Да, тогда он был еще молод. Теперь же, когда опасность стала более явной, он понял — хуже быть может. Всегда. Наверняка Лодегрансу на шахте не хватает рабов.
— Уходим, — повторил он и вдруг почувствовал, как на плечо ему легло тяжелое лезвие. За его спиной стоял человек. Враг. И он не рискнул оборачиваться.
— Ты пойдешь с нами, — Амброзий не узнал этот выговор. Он ожидал услышать голос сакса, так похожий на голоса Ровены, Хенгиста, Хорсы, но то был не он — хотя Лодегранс мог набрать в свою шайку любое отребье. — Вы оба. Положи-ка свой меч. Император…
Незнакомец проговорил последнее слово с презрением и насмешкой. Он явно знал Вортигерна в лицо, но взгляд императора оставался недоуменным и жестким. Амброзий понял. Вортигерн не узнавал этого человека и не очень-то переживал, зная, что хочет убить его.
— Давай-ка без глупостей, варвар, положи меч на землю. Хозяин шахты хотел бы видеть вас обоих живыми, но мертвым тоже обрадуется.
За какой радостью Вортигерну рисковать жизнью ради него. Один на один он спокойно может побить этого воина.
— Быстрее!
Вортигерн наклонился и медленно опустил меч на землю. Он казался жалким и побежденным. За спиной Амброзия хмыкнули.
— Вот-вот, умный песик… А теперь, — но договорить ему не дали. Мимо щеки Амброзия просвистело что-то мелкое, быстрое, острое, а затем слова его недруга забулькали в горле и оборвались. Клинок врага лишь слегка оцарапал Амброзию шею за ухом, а затем выпал из дрожащей руки. Тело за ним рухнуло навзничь. Пару мгновений воин был жив и пытался зажать рукой рану на шее, но вскоре его взгляд потух, и он умер. На губах выступила кровавая пена.
Вортигерн подошел ближе и пнул ногой тело.
— Отменный яд, — сказал он так, будто сообщал, что ужин очень неплох. — Я всю жизнь держу такой нож в сапоге. Ни разу не подводил.
— Ты спас меня, — Амброзий не потрудился скрыть недоумения в своем голосе. Он стер с шеи кровь. — Оно тебе надо?
Вортигерн пожал плечами. Затем вытер нож об траву.
— А почему бы и нет. Ты сам говорил — от меня всего можно ждать. Не очень-то обольщайся, я не был уверен, что попаду.
Амброзий прищурился.
— В смысле?
— Ну да.
— Ты метнул в мою сторону отравленный нож, зная, что можешь меня не спасти, а убить?
Император притворно развел руками.
— Он еще недоволен. Глядите все, эй! — великий римлянин из Рима недоволен! — я так и так спас бы тебя. Однорукий рудокоп — ты был бы ужасным рабом. Даже я не взял бы такого — а я взял Мирддина.
Они долго смотрели один на другого, но первым захохотал император. Странный смех рвался наружу, и Амброзий дал ему волю. Он уже и не помнил, когда последний раз ему было настолько смешно.
— Сутулая ты собака, — проговорил он сквозь смех. — Я тебе должен.
Он тут же вспомнил о прошлом, но не взял слов назад. Вортигерн промолчал. Император присел на холм, отвязал флягу от пояса и вылакал почти половину. Амброзий сел рядом.
— Он знал тебя, — проговорил он, принимая флягу и опрокидывая ее в пересохшее горло.
— Кто? Он? — Вортигерн кивнул на тело. — Я не знаю его. Правда. У меня дурная память на лица, но… Я и не думал, что могу его знать. Посмотри.
Амброзий оглянулся на поверженного врага.
— Я могу проверить и того, второго, — продолжал Вортигерн. — Думаю, он будет таким же.
Амброзий наконец рассмотрел того, кто угрожал ему. На нем была все та же броня людей Маркуса. Он выругался.
— Я думал, мы победили их в прошлой стычке.
Вортигерн рассеянно жевал кончик травинки. Затем пнул ногой отлетевший шлем.
— Ибернийцы, — пробормотал он и сплюнул. — От них ожидаешь всего, что угодно — но это?
Чтобы налетчики с
