ее тут ей потребна будет. И, стоя у двери, она как будто с силами собиралась. Игнатий тяжелую дверь ей отворил и она вошла.
Лавка эта была похожа на ту, что видела она в Малене. Те же столы, заваленные книгами, лампы по стенам. Только тут люди были. Двое мужей, что книги листали и голов к ней не поворотили, а один, что кутался в шубу, что был остроглаз и нос у которого был крючком, так сразу к ней пошел. Был он неулыбчив, строг и волосы имел седеющие до плеч. И Агнес отчего-то показалось, что с этим человеком ей нелегко будет.
— Доброго дня вам, юная госпожа, — сипло проговорил муж в шубе, подойдя к ней.
— И вам доброго дня, — отвечала Агнес.
— Что привело вас туда, куда дамы заходят не часто?
Агнес еще на пороге лавки решила, как говорить с ним будет, но не думала она, что тут другие люди будут, они планы ей путали. Да и глаза книготорговца были тверды. И теперь пришлось ей по-другому говорить. Пришлось все иначе делать:
— Ищу я то, что другие редко ищут. Ищу книги, что мудрость несут.
— Что ж, книги такие у меня есть, — спокойно говорил муж, пристально глядя на девушку. — Что интересует вас, юная госпожа? Может быть, алгебра или наука архитектура вас интересуют? Может, богословие? Если так, то подобных книг у меня достаточно. — Говорил он и в каждом слове его сиплого голоса слышалась едкая усмешка. И глаза его карие и острые были насмешливы, словно заранее знал он, что не эти знания ищет дева. И что такие знания ей будут не по плечу. Не по разуму.
Ах, как не нравился ей он, и это его высокомерие стало злить Агнес, но злость как раз то чувство и было, в котором она нуждалась сейчас. Девушка и говорит ему в лицо негромко:
— Не те мне книги надобны. А может, и не только книги мне нужны. Может, поговорить я с вами желаю.
— О чем же? — спросил книготорговец, улыбаясь высокомерно.
— О разном: о знакомствах ваших, о вещах редких, о редких книгах.
— О знакомствах моих? — тут Стефан Роэм и улыбаться престал. — О книгах редких?
— Да, — сказала девушка со всей невинностью, словно о пустяке просила. — О знакомствах и о книгах.
— И о каких же знакомствах моих вы знать желаете? — И глаза его стали недобрые, колючие стали. — Какими книгами интересуетесь?
— Знать хочу я об Удо Люббеле, — говорит ему Агнес, почти улыбаясь. — И книги мне интересны те, что у него бывают.
— С Удо Люббелем я не знаюсь, — вдруг резко сказал книготорговец. — И книг подобных тем, что вы ищете, у меня нет и быть не может. Коли ничего другого покупать не думаете, так ступайте.
— Поговорить мне надобно с вами, — твердо сказала девушка.
— Вам надобно поболтать, так ступайте на базар или в купальню, туда, где бабы разговаривают. Или товарку себе заведите, с ней и болтайте.
Агнес от дерзости такой пятнами пошла, кулачки сжали и цедит ему сквозь зубы:
— Вели людишкам, чтобы ушли, я тогда и скажу тебе, что мне от тебя нужно.
— Отчего же мне людей гнать, юная госпожа? — насмешливо спросил он, но видно покоробило его, что говорила она ему «ты». — Может, мне лучше вас попросить отсюда?
Это было оскорбительно, но она и это стерпела и сказала примирительно:
— Вели им уйти, и тогда разговор наш последним будет, не увидишь ты меня больше. Обещаю.
— Лучше уж вы уйдите, если ничего покупать не думаете, — заносчиво отвечал книготорговец.
Ах, как хорошо ей вдруг стало, захлестнула ее злость, и ушки ее покраснели и щеки, и словно купалась она в злости своей, упиваясь ею, и тут же от это этого у нее разум чист стал, словно распогодилось в день непогожий, и сказала она спокойно, даже с ласково:
— Отчего же ты дерзок так, Стефан Роэм?
Она приблизилась к нему на шаг, заглянула в глаза и ручкой своею промеж его мехов как змеей, скользнула и к панталонам книготорговца пробралась. И сразу чресла его нашла, уже знала она, где у мужей место их заветное, ей и искать не пришлось, схватила она его чресла крепко, через ткань панталонов чувствуя их, и продолжила шипеть ему в лицо:
— От чего спесив так, когда не знаешь, с кем говоришь? Неразумно это.
И все поменялось сразу, сразу глаз у книготорговца другой стал, лицо изменилось, он на покупателей косится, ища видно помощи. А сам руку ее грубо от себя отвел и отвечает:
— Вижу я, что приезжая вы, — говорит он громко, чтобы все другие в лавке слышали, а сам шаг от нее делает, — не знаете вы, что у нас в городе было недавно.
А она молчит, шаг к нему опять делает. Опять стала рядом и заглядывает в глаза. А он опять шагает от нее и говорит все так же громко:
— А не знаете вы, что недавно у нас ведьм жгли. И люди одни говорят, что поделом им, а многие говорят, что мало их пожгли.
И тут девушка засмеялась, повернулась и пошла к выходу, и служанка ее, что у двери стояла, дверь ей раскрыла. И она вышла, даже головы не повернув, даже не глянув больше на книготорговца.
А тот руку свою поднял, поглядел на нее и увидел, что тряслись пальцы его, и не по себе стало Стефану Роэму, когда вспомнил он, что девка эта страшная знала имя Удо Люббеля, и что еще хуже было, так она и его имя знала. Значит, не просто зашла она к нему, по улице гуляя.
Книготорговец подошел к своему постоянному покупателю, что книгу читал под лампой и спроси его:
— Вы видели, как она груба была?
— Кто? — удивленно спросил тот, отрываясь от книги.
— Ну вот, девка эта, со страшным голосом, что только что вышла отсюда.
— Какая девка? — продолжал удивляться покупатель, оглядываясь по сторонам.
Второй покупатель, молодой человек, стоявший с книгой, тоже стал их разговор слушать и тоже удивлялся, не понимая, о чем спрашивает книготорговец, а тот и к нему обратился:
— А вы? Вы ее видели?
— Нет, — молодой человек мотал головой.
Он тоже не знал, о каких девках говорит хозяин лавки.
И видя их недоумение, Стефан Роэм сказал, потирая себе виски:
— Господа, что-то неможется мне, думаю закрыть лавку на сегодня. Ступайте, господа, прошу вас, завтра приходите.
* * *
Агнес шла по улице и была зла и весела одновременно. Шла так быстро, что
