Вальтер Дорман пошел сообщить об этом дамам. На минуту Фред Кемпстер .и Харбингер остались вдвоем, так как Реджинальд Джибс взобрался на башню маяка и фотографировал местность — свой фотоаппарат он все-таки спас.
Теперь, когда страх и волнения были позади, Фред Кемпстер стал внимательнее приглядываться к тому, что его окружало, к предметам и людям. Эдуард Харбингер снял дождевик и зюйдвестку. В темно-синей куртке, смуглолицый, со слегка растрепанными волосами, сидел он за столом и что-то записывал в маячный журнал. Повнимательней всмотревшись в это лицо, Кемпстер подумал, что он где-то видел его раньше. Ему показались знакомыми эти строгие, мужественные черты. Тщетно силясь припомнить, откуда ему знакомо это лицо, Фред заговорил:
— Скажите, не встречались ли мы раньше?
— Кажется да, мистер Кемпстер, — отвечал Харбингер, не подымая глаз от журнала и продолжая что-то записывать.
— Так вы меня знаете? — встрепенулся Фред и с напряженным интересом уставился на смотрителя маяка.
— Да, конечно. Но что же тут удивительного? Смотрители маяков знают всех наиболее видных деятелей судоходства своей страны. Раз в год мы даже получаем подарки от некоторых пароходств.
— Но я никогда не бывал здесь.
— Когда-то и меня здесь не было, — Харбингер впервые за время их разговора взглянул на Фреда.
— Мы были знакомы? — спросил Фред. — Извините, что я так спрашиваю… мне приходится иметь дело с таким множеством людей, что упомнить всех просто невозможно.
— Ясно. Особенно, если с кем-нибудь из них у вас было совсем пустячное, незначительное дело, — по лицу Харбингера проскользнула усмешка.
— Разрешите узнать ваше имя?
— Эдуард Харбингер.
— Харбингер…
Да, теперь Фред вспомнил все. Ему стало очень неловко. В замешательстве он чиркнул спичку и поднес огонь к уже дымившейся сигарете. Человек, который сидел за столом и, погрузившись в работу, казалось, не замечал его присутствия, не мог быть ему другом. И этот человек спас жизнь ему и его жене, доставил их на берег, и они вынуждены пользоваться его гостеприимством в этом мрачном месте, где птицы не вили гнезд и цветам некуда было пустить корни.
Фреду Кемпстеру стало не по себе. Он поднялся, вышел и долго бродил по побережью мыса. Над скалами с криком кружились чайки. В море не видно было ни одного корабля, ни одной рыбачьей лодки. Лишь черные скалы, бурлящее море да завывание ветра на просторе.
Как тут мог жить человек? Почему Харбингер поселился здесь? Чем больше Фред думал об этом, тем беспокойнее становилось у него на душе. Растерянный и усталый, присел он на какой-то камень и просидел до тех пор, пока не пришел Ако и не позвал его обедать.
5
После обеда Харбингер сменил своего помощника и заступил на вахту — наблюдал за морем и регистрировал проходившие мимо суда. Улучив минутку, он зашел в лодочный сарай и стал разбирать сети, которые они с Пэном приобрели весной, — в дни отпуска рыбная ловля была хорошим времяпрепровождением. Там в сарае его и нашел Ако.
— Можно войти? — спросил островитянин. На сумрачном лице Харбингера показалась улыбка.
— Входи, Ако, тебе можно. На, посмотри, знают у вас на острове вот этакие веши?
Ако осмотрел сети, перебрал мягкие льняные нити со свинцовыми грузилами у нижней веревки и пробно* выми поплавками у верхней,
— Нет, мистер Харбингер, у нас таких не было.
— Когда вернешься домой, научи свой народ рыбачить сетями, — сказал Харбингер.
— У нас достаточно рыбы ловится на крючки. Куда нам девать ее, если наловим больше, чем можно съесть?
— Это верно, Ако, куда вам девать… Почему ты не остался в Южном море, когда яхта была там?
— Мы не смогли найти Ригонду. Потом мистер Кемпстер получил сообщение о смерти отца и направился прямо домой. А что, лучше было бы остаться на американском берегу?
— Не знаю, друг. Для мистера Кемпстера наверняка было бы лучше, если бы он так не спешил. Тогда, быть может, он не попал бы в такой шторм, уберег свою яхту от гибели и… не встретился бы со мной.
— А он знал, что вы находитесь здесь?
— Видимо, нет.
— Но Марго… она ведь знала?
— Почему ты так думаешь?
— Она дала мне на сохранение ваше письмо. Оно и теперь у меня.
Харбингер пристально посмотрел в глаза Ако.
— Она велела тебе хранить моё письмо?
— Да. Она сказала, что уничтожить его не хочет, но не желает, чтобы мистер Кемпстер его увидел. Ему будет очень больно.
—. Вот как? — Харбингер тихо засмеялся. — Ему будет больно! Как она печется о самочувствии мистера Кемпстера.
И он опять засмеялся — отрывисто, презрительно.
Ако нерешительно переминался с ноги на ногу. Заметив его замешательство, Харбингер спросил:
— Ты хочешь что-нибудь сказать, Ако?
— Нет, ничего. Я только думаю — вам теперь будет лучше. Ваша жизнь станет счастливее, чем до сих пор, когда Марго останется здесь.
— Почему ты думаешь, что она останется здесь? -. Она была вашей подругой, когда вы уезжали.
Мистер Кемпстер только хитростью разлучил вас. Теперь он больше ничего не может сделать, и, если вы потребуете Марго обратно, он должен будет ее отдать.
— Ты думаешь — она согласится остаться со мной?
— Она ведь должна это сделать. Это ее долг. Кроме того… вы ей милее, чем Кемпстер.
— Почему ты так думаешь?
— Я это знаю, мистер Харбингер. Знаю потому, что она несколько раз брала у меня ваше письмо, когда мы были на юге. Прочитав, она всегда отдавала его обратно, но я видел, что с большим удовольствием она хранила бы его у себя. И, когда вы давеча подъехали к яхте… вам надо было видеть ее глаза. Мистер Харбингер, я никогда не видел, чтобы она так смотрела на Фреда Кемпстера, как она смотрела на вас.
— Ах, Ако… — застонал Харбингер. — Ты хороший парень, и я знаю, что ты желаешь мне добра, но этого тебе не следовало рассказывать.
— Почему?
— Лучше бы мне не знать этого. Ведь… Марго не может остаться здесь, и я не могу позвать ее к себе.
— Почему?
— Потому, что этого не позволяет моя гордость, мое человеческое достоинство. Никогда не надо просить милостыню и принимать любезность от человека, который когда-то плюнул на тебя, пренебрег тобой.
— Но вы ведь не оставите все так, как есть? Кемпстер ограбил вас, обманом удалил и отнял у вас Марго. Это был подлый поступок. Белые тоже за подлость наказывают своих. Теперь вы имеете возможность отплатить Кемпстеру.
— Да, Ако, возможность есть. И, может быть, я и воспользуюсь ею, но не так, как ты думаешь.
За дверью зашуршали шаги. Какой-то человек шел к лодочному сараю. Он остановился на пороге и сказал:
— Мне надо поговорить с вами, Харбингер.
