Через некоторое время на улице зазвучали шаги, и Тарквиний, пробудившись от полудремы, насторожился. С дальнего конца улицы приближалась большая компания с факелами. Количество стражников его не впечатлило: по ночам без крепкой охраны ходили лишь безумцы, удивило его лишь то, что группа сплошь состояла из гладиаторов. Фракийцы, мирмиллоны и секуторы, несколько лучников — обычно с такой стражей ходили только ланисты.
Очередной визит к шлюхам или что-то иное?
Тарквиний подался вперед, чувства его обострились.
Вооруженная толпа остановилась перед дверями Лупанария. Привратники, настороженно переглянувшись, перехватили дубины поудобней. Гладиаторы презрительно зашикали, из толпы протолкался наружу седой коротышка в шерстяном плаще.
— Вы всех посетителей так встречаете? — вопросил он.
Раб-исполин с деревянной дубиной в руках выступил вперед.
— Прости, господин. Вокруг неспокойно, держимся начеку.
Ланиста фыркнул.
— Из-за тех головорезов на перекрестках? Заступили нам дорогу, не хотели пускать. Одумались, когда я своим лучникам кивнул. Под прицелом расступились быстрей, чем шлюха раздвинет ляжки!
Гладиаторы почтительно рассмеялись.
Значит, коротышка с громилами не заодно, с облегчением подумал Тарквиний.
— Ланисту из Лудус магнус не остановишь! — провозгласил Мемор. — Куда хочу, туда иду! Сегодня — иду в Лупанарий, и пусть готовят мне лучшую девку!
Привратники уважительно склонили головы, раб-исполин сделал ланисте знак войти.
— Давно пора, — заявил ланиста. — Еще чуть — и шары взорвутся.
Гладиаторы опять принужденно захохотали.
Мемор, вспомнив об их существовании, обернулся.
— Марш обратно в лудус, — приказал он. — Возвращайтесь завтра утром — к тому времени, может, управлюсь.
Бойцы, облегченно вздохнув, отправились прочь.
Тарквиния, застывшего по другую сторону улицы, объяло беспокойство и ужас. Ромул ведь выступал в Лудус магнус — значит, Мемор его прежний хозяин? Знает ли он Фабиолу? Что ему делать в Лупанарии? Впрочем, гаруспик сам себя одернул: Мемор наверняка уже забыл о Ромуле и вряд ли знает, что публичный дом принадлежит Фабиоле…
Неопределенность по-прежнему тяготила, и Тарквиний взмолился Митре — помоги, направь! Оставаться на месте? Войти в Лупанарий?.. Звезды только-только проступили на ночном небе, мимолетные просветы в тучах ничего не открывали. Ощущение опасности исчезло, и Тарквиний решил, что боги над ним шутят. Он принудил себя расслабиться, однако знал, что уходить нельзя.
* * *
Ни в ванной, ни в кухне Доцилозы не оказалось. Фабиола обнаружила ее на заднем дворе Лупанария, занятую полосканием скатертей. Стирать при свете факелов — дело невиданное, служанка явно пользовалась предлогом, чтобы держаться подальше от Фабиолы. Они едва успели обменяться холодным взглядом, как вдруг главный повар, Катий, явился к хозяйке жаловаться на аппетиты новых охранников. Уведя ее в кладовые за кухней, он отчаянным жестом простер руки к пустым полкам.
— Сколько хлеба съедают, госпожа! — затянул он. — Зерна не напасешься! А еще сыр и овощи! И вино! Даже и разбавленное! Больше амфоры в неделю, как ни считай!
Сетованиям Катия не было конца, однако на кухне он не знал себе равных, да и трудился на совесть, поэтому Фабиола, давно уже откладывавшая разговор, теперь набралась терпения и внимательно выслушивала его тирады, тут же давая указания. От нее не укрылось, что Доцилоза, скользнув за ее спиной в коридор, направилась в глубь Лупанария, и девушка досадливо поморщилась: взрослая женщина, а ведет себя как ребенок… Или как сама Фабиола в прежние времена. На Доцилозу это совсем не похоже — неужели на нее влияет Сабина? Сосредоточиться Фабиоле не удалось: Катий, воодушевленный ее вниманием, теперь бубнил о ценах на овощном форуме и о выгоде покупать товар напрямую у крестьян.
— Говорю же, чистый грабеж, — простонал он. — На Форуме втрое, а то и вчетверо дороже, чем у оптовых торговцев.
— Прекрасно, — отрезала утомленная его жалобами девушка. — Найди честного крестьянина и предложи ему сделку, пусть поставляет нам продукты.
Катий от ее гневного тона съежился, и Фабиоле стало жаль верного слугу: ему никогда прежде не навязывали такой ответственности.
— Стражники останутся здесь надолго, — объяснила ему девушка. — Их надо кормить. Закупать продукты напрямую — отличная мысль, и уж ты-то наверняка справишься.
Катий гордо вздернул подбородок.
— Благодарю тебя, госпожа.
— Как найдешь торговца, скажи. Я велю юристам составить нужный документ.
Катий наконец расплылся в улыбке, и Фабиола поспешила прочь — искать Доцилозу: мелкие дела казались лишними, девушку настойчиво гнало вперед чувство чего-то неотвратимого.
Всю оставшуюся жизнь она будет мучиться вопросом, как обернулись бы события, не задержи ее повар. Едва ступив в длинный коридор, она услышала женский визг, ничуть не похожий на восторженные стоны, которыми девицы иногда подогревали клиентов. Сейчас кто-то кричал от ужаса, от страха за собственную жизнь. Фабиола пустилась бегом.
— Веттий! Бенигн! — окликнула она на ходу.
Впереди, почти у самого приемного зала, маячила фигура Доцилозы. Служанка, вертя головой, прислушивалась к крикам и, наконец определив нужную дверь, метнулась к порогу.
Девушка пробормотала проклятие. Комнату облюбовала себе Викана, новенькая рыжеволосая британка с бледной кожей. К ужасу Фабиолы, Доцилоза уже потянулась к железной скобе на двери.
— Не надо! — крикнула девушка. — Дождись стражников!
Доцилоза, словно не услышав, толкнула дверь.
— Стой! — тут же велела служанка. — Отпусти ее!
Визг почти оглушал, на его фоне мужской голос сыпал ругательствами.
— Сука! Делай, что говорят!
Послышался громкий шлепок, визг резко оборвался.
Доцилоза шагнула к двери.
— Оставь девочку, — пробормотала она дрожащим голосом. — Не тронь.
— За собой следи, старая корова, — рявкнул тот же мужской голос.
Доцилоза переступила порог.
— Прекрати!
— Хочешь? Могу и тебя, — хохотнул мужчина.
Фабиола, не помня себя от ужаса, рванулась к комнате, на бегу успев заметить обоих привратников — они были уже в коридоре.
Слишком поздно.
Послышался глухой вскрик, будто кто-то неожиданно оступился, на пол рухнуло тело, и вновь кто-то завизжал.
— Заткнись, дура, — прорычал мужчина. — Дождешься того же.
На пороге комнаты Фабиола замерла, к горлу подкатил комок.
— Боги, — прошептала она. — Только не это.
