Гарри Гейнор жив, он ждет его наверху. Это сэр Джон понял сразу, а больше ему пока ничего не требовалось. Он тут же вскочил:
— Почему вы мне сразу не сказали, что он жив? Почему в письме об этом ни слова, ни намека?
— Спросите капитана, — профессор улыбнулся. — Я бы сразу связался с его друзьями, но он не хотел. Очень осторожный юноша, хоть и сорвиголова. Но я задерживаю вас. Сюда, пожалуйста!
Он повел сэра Джона вверх по крутой темной лестнице. На узкой площадке наверху он мгновение помедлил, потом постучал и отворил дверь. Баронет зашел в комнату и замер на месте, словно не веря собственным глазам: перед ним в стеганом халате стоял, улыбаясь, Гарри Гейнор.
Доктор вышел и притворил за собой дверь, оставив друзей наедине.
— Гарри! — вскричал сэр Джон внезапно охрипшим голосом.
— Мой дорогой сэр Джон!
Баронет вне себя от радости широко раскрыл ему объятия, прижал его к сердцу.
— Мой мальчик, мой мальчик! — бормотал он срывающимся голосом, со слезами на глазах. — Мы уже оплакали твою кончину, а ты воскрес из мертвых!
Когда наконец капитан успокоил сэра Джона, и тот мало-помалу осознал удивительное происшествие, они сели, и начался долгий разговор. Гейнор раскрыл сэру Джону свои планы: он должен немедленно покинуть Англию.
— По закону человека не карают дважды за одно и то же преступление, — сказал он. — Но я отнюдь не уверен, что для опасного якобитского агента правительство не сделает исключения. Оно постарается избавиться от меня, как только поползут слухи, что я избежал смерти.
— Да, да, — поддержал его баронет. — Ты рассуждаешь мудро. Наверное, тебе понадобятся деньги?
— Деньги у меня есть. Я могу снять по аккредитиву в банке «Чайлдс» почти две тысячи гиней, но, пожалуй, разумнее не обращаться в банк. Хоть тождество капитана Дженкина и капитана Гейнора не имеет официального подтверждения, все понимают, что это одно и то же лицо. Банкиры почтут своим долгом известить правительство.
— Ты прав, — подтвердил сэр Джон, — Пользуйся моим кошельком, как своим собственным.
— Благодарю вас, сэр, — тотчас отозвался капитан. —Полагаю, ста гиней мне хватит, чтобы добраться до Рима.
— Я принесу деньги завтра.
— Тогда, если доктор Близзард позволит, я уеду послезавтра. А как дела у вас, сэр Джон?
Сэр Джон глядел на Гарри и изумлялся: до сих пор — ни слова о Дамарис. Баронету казалось, что он понимает, почему Гарри колеблется.
— Когда я привезу радостную весть, Дамарис будто заново родится, — сказал он.
Лицо капитана побледнело, и он спросил дрогнувшим голосом:
— Она... опечалилась?
— Опечалилась, говоришь? Да она чуть не умерла! Новость о том, что ты жив, будет ей самым лучшим лекарством. Снова розы зацветут на ее щечках, снова заискрятся глаза. А еще, — сэр Джон запнулся, потрясенный внезапно пришедшей ему в голову мыслью, — радостная весть устранит опасность жертвы, которую она задумала принести.
— Жертвы? Какой жертвы?
Сэр Джон спохватился, что не проявил должной осторожности, но отступать было поздно, и он волей-неволей поведал капитану Гейнору свои беды. Сэр Джон облегчил душу, и в ней затеплилась надежда: молодому находчивому человеку найти выход из положения легче, чем ему, потрясенному нависшей над ним угрозой.
Капитан выслушал его молча, с непроницаемым выражением лица и лишь раз кивнул, когда баронет упомянул о подлой ловушке, подстроенной ему Понсфортом. Когда сэр Джон закончил свой рассказ, капитан поднялся и медленно прошелся по комнате — от двери к окну и обратно, заложив руки за спину и задумчиво наклонив голову. Он был глубоко тронут благородством Дамарис, решившей принести себя в жертву, и не меньшим благородством сэра Джона, решительно отвергавшего ее жертву.
— Ныне, — сказал в заключение сэр Джон, — я убедил Дамарис, что она не спасет, а погубит меня, если согласится выйти замуж за злодея. А теперь Дамарис узнает о твоем чудесном, невероятном спасении, и я надеюсь на полный успех: убежден, что ее отважное самопожертвование объясняется отчаянием и безнадежностью.
— Вы... вы полагаете, что одно с другим связано? —воскликнул Гейнор, не веря своим ушам.
— Мой дорогой Гарри, если бы ты слышал, как она сказала: «Я всего лишь оболочка. Та, что звалась Дамарис Холлинстоун, погибла в Тайберне», — ты бы понял всю глубину ее отчаяния и растрогался до слез.
У капитана и впрямь слезы навернулись на глаза, когда сэр Джон повторил ее слова. Он снова зашатал по комнате, размышляя над тем, что рассказал баронет, и над заданной ему головоломкой. Наконец он остановился у окна, и его лицо просветлело.
Капитану пришел на ум план действий, разработанный им ранее и отвергнутый как слишком рискованный. План был дерзок и смел. Можно было надеяться на успех именно из-за его дерзости. Капитан откинул голову и громко рассмеялся. Баронет с испугом уставился на него.
— Полагаю, капитану Гейнору пора вернуться к жизни, — сказал он.
Сэр Джон смотрел на Гарри растерянно и недоуменно. Под его взглядом лицо капитана снова стало непроницаемым.
— Послушайте, сэр Джон, вы преувеличиваете опасность, которая вам угрожает, — сказал он. — Допустим, они арестовали вас. Но как же вам предъявят обвинение в укрывательстве государственного преступника? Для этого требуется сначала доказать, что капитан Гейнор и капитан Дженкин — одно и то же лицо.
— Чепуха! — возразил баронет. — Как только понадобится доказательство тождества, правительство сделает это без особых хлопот.
— Допустим, оно докажет, допустим, найдет свидетелей, хотя не представляю, откуда они возьмутся. Но правительству еще придется доказать, что вы знали о моих связях с якобитским движением, знали меня как агента короля в изгнании и что я не обманул вас, как обманул многих других, включая мистера Темплтона, помощника министра.
— Ах, Гарри, Гарри, все эти доводы — соломинка, за которую хватается утопающий, и ты понимаешь это не хуже меня.
— Не уверен, — сказал Гарри с улыбкой. — Но даже если ваши опасения оправданны, у меня в надежном месте припрятан плот, а он надежнее соломинки.
— Что ты имеешь в виду?
Капитан на мгновение задумался.
— Мне придется немножко потрудиться, чтобы он мог выйти в плавание. Надеюсь, завтра утром к вашему приезду все будет в порядке. Тогда я и открою вам свой секрет.
Несмотря на уговоры, сэр Джон больше не вытянул из капитана ни слова. Сэр Джон пообещал, что вернется утром и привезет с собой Дамарис, и Гарри провел ночь без сна: он и радовался встрече с Дамарис, и боялся ее.
Однако утром во вторник сэр Джон не появился. Капитан постарался придать наилучший вид своему черному камзолу, в котором его арестовали и повесили. Он заказал цветы — корзину роз и корзину белоснежных лилий, украсив комнату для такого торжественного случая. Утро ушло на приготовления к приезду гостей, день — на ожидание, вечером, пережив горькое разочарование, Гейнор все еще продолжал ждать, даже когда в доме зажгли свечи. Наконец он лег спать, утешая себя надеждой, что сэр Джон и Дамарис приедут на следующий день. Но и среда прошла в мучительном ожидании. Сэр Джон будто в воду канул.
