– Я послала тебе сообщение о новом соглашении. Ты получишь первый платеж через месяц, – негромко сказала Атия.
– Когда мы разговаривали в прошлый раз, ты обещала выплатить мне деньги в течение месяца. Ты не имела права менять наш договор без моего согласия, – резко сказал Фанес.
Возникла небольшая пауза.
– Оказалось, что собрать необходимую сумму труднее, чем я предполагала.
– Вполне возможно. Сейчас идет война. Но где гарантии, что я получу деньги к следующему сроку? Если нет, у меня будут все основания начать против тебя судебный процесс.
– Боги, какие еще гарантии тебе нужны, кроме моего слова?
Аврелия уловила напряжение в голосе матери. Ею овладел гнев, но что она могла сделать? Марциала, который мог прийти к ней на помощь, дома не было – как и всегда в это время, он отправился в бани и вернется только через несколько часов.
– Ты хочешь получить мои украшения? – Атия зазвенела браслетами, которые начала снимать.
– Оставь безделушки себе. Они ничего не значат, когда речь идет о таком большом долге, – презрительно заявил Фанес. – Я согласен перенести срок только в том случае, если процент будет увеличен до шести драхм с каждой сотни. И он будет учитываться каждую неделю.
– Это грабеж средь белого дня! – воскликнула Атия.
Аврелия почувствовала, как напрягся Гай, которого переполняла ярость. У нее и самой от возмущения вскипела кровь. Девушка выглянула из-за ноги Юпитера. Фанес все еще ничего не отвечал. Он лишь смотрел на ее мать, и на его тонких губах играла улыбка.
– Можешь называть это, как пожелаешь, – наконец заговорил он. – Таково мое предложение. Ты вольна его принять или отклонить, выбор за тобой. Если откажешься, я попрошу своего адвоката отправить прошение в суд сегодня днем.
Наступило короткое молчание.
– Ты не оставляешь мне выбора, – сказала Атия, опуская плечи. – Я согласна на твои условия.
«Какой низкий негодяй», – подумала Аврелия. Ее охватил такой сильный гнев, что она не заметила, как наклонилась вперед слишком сильно. В следующее мгновение девушка потеряла равновесие и упала на траву. Подняв голову, Аврелия увидела мать, которая с ужасом на нее смотрела. Фанес усмехался.
– Ты подслушивала? – резко спросила Атия.
– Очевидно, – вмешался Фанес. – И не слишком удачно.
– Я… извини, мама, – пролепетала Аврелия, поднимаясь на ноги.
– Ты за это заплатишь! Иди в свою комнату!
Но прежде чем Аврелия успела уйти, из-за статуи Юпитера вышел Гай.
– Извините, Атия, но во всем виноват я.
Атия поджала губы, а на лице Фанеса появилось довольное выражение.
– Прошу тебя объясниться, – сказала женщина.
– Мы услышали голоса. Аврелия узнала ростовщика. – Он произнес это слово с презрением. – Она рассказала мне о ваших… трудностях… и хотела узнать, что происходит. Она опасалась сюда идти, но я ее поддержал. Это было неправильно, и я приношу свои извинения. – Гай слегка выставил вперед подбородок.
– Понятно. – Взгляд Атии переместился от Гая к Аврелии и обратно. Оба старались не отводить глаз. Атия нахмурилась, но было видно, что слова Гая ее смутили.
– Отец узнает о твоем недостойном поведении. Я не ожидала, что ты способен подслушивать, когда я занимаюсь делами своей семьи.
Гай наклонил голову.
– Да, конечно, мне не следовало так поступать.
– А теперь оставьте нас, оба, – приказала Атия.
Аврелия снова начала дышать. Она повернулась, собираясь уйти, но голос Фанеса стегнул ее, как хлыст.
– Как трогательно близка эта парочка, – заявил он.
– А какое отношение это имеет к тебе? – холодно спросила Атия.
– Никакого, совершенно никакого. Просто интересно, знает ли Мелито, насколько они… близки?
– Ты заходишь слишком далеко, кусок дерьма! – выкрикнула Атия, и раб, который поливал растения на другом конце двора, удивленно поднял голову. Женщина понизила голос: – Как ты смеешь выказывать сомнения относительно чести моей дочери?
– Я бы никогда так не поступил, – запротестовал Фанес, но его глаза рассказывали совсем другую историю.
– Проваливай отсюда, пока я не приказала рабам вышвырнуть тебя вон! – Атия показала в сторону атриума.
– Я весь к твоим услугам. – Фанес сделал вид, что уходит, но в последний момент он повернулся. – Интересно, что скажет Мелито, когда узнает, что я собственными глазами видел, как девушка, с которой он обручен, скачет вокруг друга семьи? Когда это случилось в первый раз, я сказал себе, что ошибся, но теперь я уже не сомневаюсь, что они увлечены друг другом. – Он поклонился. – Я буду ждать платеж не позднее того дня, о котором мы договорились.
Атия позволила ему уйти.
Аврелия была поражена реакцией матери на слова Фанеса. Девушка не сомневалась, что, если он все расскажет Луцию, тот разорвет помолвку. По лицу Гая она поняла, что он думает так же. Поверит Луций Фанесу или нет, значения иметь не будет. Ревность – ужасный зверь, говорила ее мать. Как только его когти вгрызаются кому-то в душу, он не отпустит свою жертву. Грек уже находился у самой двери. Он ни разу не оглянулся.
– Фанес, – позвала его Атия.
Он обернулся.
– Чего ты хочешь за обещание хранить молчание?
Он усмехнулся.
– А я думал, что вам нечего скрывать…
– Так и есть! Так сколько?
На его лице появилась широкая улыбка.
– Теперь вы будете платить десять драхм с каждой сотни. И учет пойдет каждую неделю. Это тебя устраивает?
– Да, – сказала Атия.
Ее голос показался Аврелии ужасно усталым.
Фанес отвесил насмешливый поклон, повернулся к девушке и подмигнул ей. Она ощутила ужас. Потом ростовщик ушел.
Мрачный взгляд Атии обратился к Аврелии.
– Почему ты не могла оставаться в своей комнате? Ты нас разорила, дитя…
Голос матери доносился до ошеломленной Аврелии откуда-то издалека. Ее колени подогнулись, она потеряла сознание и упала.
Адриатическое побережье Пицена
Возбужденный Ганнон переминался с ноги на ногу, страшно потея в полной форме. Его взгляд обратился к блестящей поверхности голубого моря, такого мучительно близкого. Свободные от службы солдаты плескались на мелководье и кричали, как счастливые дети.
Поразительный контраст с водой Тразименского озера после сражения. Солдаты Ганнона и ливийцы были слишком измучены, чтобы преследовать римских легионеров, после того как им удалось прорвать фаланги. Оставив Мутта присматривать за ранеными, Ганнон спустился к озеру, где они одержали победу.
Он был поражен, когда увидел, какая огромная часть озера стала красной от крови. Когда юноша сумел оторвать взгляд от этого ужасного зрелища, он обратил свой взор к тысячам трупов на берегу. Велиты и гастаты, принципы и триарии, центурионы и просто офицеры лежали рядом – смерть уравняла всех. Галлы и нумидийцы сотнями бродили по берегу, добивая уцелевших римлян и обыскивая мертвецов. Повсюду валялись обезглавленные тела – многие хотели заполучить самые жуткие трофеи из всех возможных. Однако даже не это было самым страшным…
