Ознакомительная версия.
В течение ночи нам было необходимо как можно дальше уйти от противника, но ночь, вместо того чтобы скрыть нас под своим темным покрывалом, внезапно выпустила на небо прекрасную сверкающую луну. На фоне покрывавшего все вокруг снега, мы были очень заметны, и не без ужаса видели, как тучи казаков постоянно крутятся вокруг нас, то подъезжая очень близко, то снова удаляясь – казалось, они изучают нас. Мы часто думали, что они собираются атаковать нас, но генерал Триер остановил колонну и построил войска таким образом, что впечатленный враг не решился напасть на нас. И, наконец, преодолев многочисленные овраги и гигантские сугробы, мы вышли на главную дорогу, а полчаса спустя соединились с Молодой Гвардией, располагавшейся у реки в полулье от Красного. Там находился Император, и наши страхи рассеялись.
Мы рассказали солдатам Гвардии о состоявшейся битве, а они сообщили нам, что им тоже пришлось максимально сократить дорогу при прохождении через вражеские позиции. В этом бою Наполеон подвергался большой опасности, и своей жизнью он был обязан своей Гвардии. В момент, когда, несколько солдат Гвардии вновь воссоединились с Императором, после того, как в пылу битвы их на время разлучили с ним, в воздухе тотчас зазвучало: «Где может быть лучше, чем в кругу своей семьи!» Но поскольку посреди мертвой замерзшей пустыни это звучало весьма двусмысленно, он воспринял худший смысл этих слов и грубо сказал музыкантам: «Вы бы лучше сыграли «Стоим на страже Империи».
Императорский штаб, его Гвардия, кавалерия и 4-й корпус, собравшись вместе в этом маленьком городке, так плотно заполнили его, что по улицам было невозможно двигаться. Везде были солдаты, они лежали вокруг своих костров, сложенных из остатков разрушенных деревянных домов, в частности, в ход шли входные двери, оконные рамы и другие деревянные детали.
Император доброжелательно принял у себя принца Евгения, несмотря на свое плохое настроение, вызванное неприятными последними событиями – он не привык к такому. Он дал высокую оценку всем стратагемам, которые были использованы для обмана противника. Принц оставался на совещание всю ночь, его свита располагалась на улице. Потом Наполеон и принц Евгений возглавили Гвардию и отправились в сторону русских позиций, чтобы оказать помощь 1-му и 3-му корпусам, оказавшимся в такой же опасной ситуации, как и мы накануне.
Завязалось сражение. Оно было упорным и кровопролитным, и ценой больших потерь нам удалось сохранить жизнь лишь нескольких солдат, которые пытались воссоединиться с нами. 3-й корпус был практически уничтожен, у герцога Эльхингенского осталось лишь две или три тысячи человек – им удалось перейти Днепр и уйти от врага. После четырех сражений в руки русских попали 25 пушек и тысячи пленных – мы не могли ничего противопоставить их полностью укомплектованной армии кроме кучки изможденных постоянными маршами голодных и безоружных солдат.
Желая воздать почести отважной русской Императорской Гвардии, которая особо отличилась в этих сражениях, князь Кутузов разрешил им внести все захваченные боевые трофеи победы с поля боя в их лагерь. Среди них был жезл князя Экмюльского.[143] Но такие жезлы наши маршалы используют только во время парадов, так что особой славы врагу этот жезл не принес, тем более что нашли его, наверняка, в брошенном грузовом фургоне.
Русские разделили наше отступление на три этапа, каждый из которых, с учетом постоянного ухудшения состояния нашей армии, несколько отличался от других. Первый этап закончился битвой у Красного, второй – при прохождении Березины, а третий – на Немане.
К концу первого этапа мы уже потеряли 40 000 человек, 27 генералов, 500 пушек, 31 знамя и, кроме нашего собственного багажа, все то, что мы взяли в Москве и не успели уничтожить. Если ко всему этому добавить 40 000 погибших в разных сражениях и умерших от голода и усталости, мы увидим, что численность нашей армии уменьшилась до 30 000 человек, включая Императорскую Гвардию, от которой осталось менее 8 000. Те 25 пушек, что им удалось сберечь, в счет ставить нельзя, поскольку не было уверенности в том, что не придется впоследствии отказаться и от них тоже. Наша кавалерия была почти полностью уничтожена. Это – точные данные о наших потерях за первый месяц отступления. Отсюда следовал печальный вывод, что нам придется еще много страдать, поскольку расстояние до Немана значительно превосходило то, что мы уже прошли, вдобавок еще нужно было преодолеть три реки и три горы.
После всех пережитых нами бедствий на пути от Москвы до Красного, нам казалось, что хуже уже не будет, и с каждым шагом нам будет все легче и легче. И действительно, поскольку важный стратегический пункт Орша оберегался генералом Жомини, мы были уверены, что без проблем переправимся через Днепр и воссоединимся с корпусом генерала Домбровского, а также корпусами герцогов Реджио и Беллуно. Кроме того, мы непрерывно приближались к местам сосредоточения наших главных складов и в ближайшее время должны были войти на территорию густонаселенной и дружественной нам страны. Вдобавок к этому, князь Кутузов отменил свой план, состоящий в том, чтобы атаковать нас с привлечением молдавской армии, и сосредоточил все свои силы у Березины, пребывая в уверенности, что результаты этой операции превзойдут достижения сражения под Красным.
Однако все эти хорошие новости не могли долго поддерживать дух наших солдат. Те, кто лучше всех был знаком с положением дел, вскоре рассеяли наши иллюзии. Мы узнали, что адмирал Чичагов, шедший со стороны Дуная, нанес крупное поражение нашим войскам у Варшавы, австрийцы позволили ему взять Минск, а после захвата борисовского моста через Березину, адмирал намеревался в дальнейшем действовать совместно с генералами Витгенштейном и Штейнгелем. Но эти генералы, уже по сути не удерживаемые 12-м и 16-м корпусами, после битвы у Полоцка ушли – один на Вилейку, воевать с баварцами, а другой – на Чашники, где находилась молдавская армия. Встреча этих генералов стала бы фатальной для французской армии, и самым страшным поражением, из всех, которые Наполеон потерпел в течение этой кампании, стало бы поражение на берегах Березины.
17-е ноября. После того, как к нам присоединился князь Экмюльский, а герцог Эльхингенский был уже по ту сторону Днепра, мы покинули Красное. Было около 11-ти утра, и мы направлялись в Ляды. В течение того небольшого времени, что мы находились в Красном, казаки обошли город и теперь, построившись колонной, следовали за нами параллельной дорогой. На вооруженных солдат нападать они не решались, но заметив, что часть обоза застряла в долине, находившейся между городом и небольшим холмом, они немедленно напали на него и разграбили. Мы потеряли один из штабных фургонов, в котором содержалась различная документация: корреспонденция, карты, планы и хроники этой кампании. К Лядам мы подошли поздно вечером. Но чтобы попасть туда, нам необходимо было перейти через небольшую речку, и в том месте находился высокий холм, склоны которого так обледенели, что спуск с него оказался таким же опасным, как и подъем. Город выглядел по-новому для нас, поскольку впервые за столь долгое время мы видели жителей. Несмотря на то, что в основном это были евреи, мы, абсолютно не думая об их нечистоплотности и меркантильности, используя всю силу мольб и уговоров, или, скорее, силу денег, принудили их найти для нас некоторые ресурсы в городе, который на первый взгляд казался разрушенным. Таким образом, алчность, за которую мы так презирали евреев, оказалась очень кстати для нас, поскольку она придала им храбрости в поисках того, что мы хотели приобрести.
Ознакомительная версия.
