Николай Харин - ДАртаньян в Бастилии

И неужели в этот момент общей опасности один из оленей станет пытаться порвать своими рогами бок бегущего рядом собрата. Портос, ответьте мне, вы ведь часто охотитесь в своих угодьях!

— Что за вопрос! Конечно, нет! — пробормотал сбитый с толку великан. Но почему вы спрашиваете?

— Э-э, Портос! Арамис задает вопрос риторический, — сухо бросил Атос. Какой великолепный каноник получится из вас в самом недалеком будущем, друг мой.

— Но ведь и нам, и дону Алонсо сейчас прежде всего надо думать о том, как спастись от преследования, вместо того, чтобы стремиться проколоть один другого. Подумайте, Портос, какой приказ отдаст первым делом его высокопреосвященство, как только ему сообщат о бегстве узника из Бастилии? О том, что бежать ему помогли все те же мушкетеры?! Ведь в камере вместе с Бассомпьером найдут и тюремщиков, после чего те расскажут все, что видели, хотя видели они и немного, а остальное — сообразят, вспомнив, что это бывшая камера д'Артаньяна. А какой приказ отдаст кардинал, когда узнает о стычке на улице Бриземиш?! Нас будут искать, нас будут искать повсюду, друзья мои. Нас и дона Алонсо! Разумно ли ссориться, когда за спиной слышен лай гончих, идущих по нашему следу?!

— Это правда, черт возьми! — вскричал простодушный гигант, взмахнув кулаком. — Это, черт возьми, правда!

— Вы забыли сказать еще — «Черт возьми, это — правда!», — заметил Атос прежним холодным тоном. — К великому моему огорчению, Арамис, признаюсь меня вы не убедили.

— Шевалье д'Эрбле, — проговорил испанец. — Я благодарен вам за те усилия, которые вы предприняли, чтобы предотвратить поединок. К чему скрывать, я не ищу его. Но я также не собираюсь допустить, чтобы этот господин полагал, что дон Алонсо дель Кампо-и-Эспиноза уклоняется от вызова. Итак, защищайтесь, кабальеро!

С этими словами недавний узник Бастилии скрестил свой клинок, точнее, клинок Атоса со шпагой Портоса, которую тот одолжил Атосу, благодаря чему оба соперника фехтовали шпагами, незнакомыми для руки.

Почти сразу стало ясно, что время, проведенное в Бастилии, не пошло, да и не могло пойти на пользу испанскому дворянину. Он запаздывал в каждом эпизоде на мгновение, что ставило его жизнь под угрозу. Имея такого противника, как Атос, следовало постоянно находиться в движении и не уступать в быстроте реакции. Но дон Алонсо явно не поспевал за графом де Ла Фер. Его тяжелое дыхание доносилось до того места, где стояли Арамис с Портосом, а стояли они в отдалении, так как сразу же отошли в сторону, чтобы не мешать сражающимся.

Атос действовал с угрюмой расчетливостью, в то время как испанец начал горячиться, и обоим зрителям, хорошо знавшим своего товарища, стало ясно: жизнь дона Алонсо в большой опасности.

После некоторого колебания Арамис шагнул вперед. Как помнит читатель, его шпага оставалась при нем. Арамис вынул ее из ножен. Противники кружили по дороге, покрытой мягкой пылью, вздымая ее каблуками своих ботфорт. Дождя давно не было. Атос сделал резкий выпад, испанец явно запоздал с отражением удара… Тем не менее шпага Атоса была отбита. Это Арамис парировал выпад товарища круговым движением своего клинка.

Атос отступил на полшага.

— Вы меня не убедили, Арамис) — повторил он.

— Хорошо, — кротко произнес Арамис, пряча шпагу в ножны. — Однако же меня тревожит одна вещь.

— Подождите с ней еще несколько минут, Арамис. Как только я дам урок атому господину, я с удовольствием выслушаю все, что вы захотите мне сказать.

И с этими словами Атос снова приготовился к атаке.

— Минуту терпения, Атос! Скажите мне только, почему вы деретесь?

Атос замер с поднятой шпагой, острие которой было направлено прямо в грудь дону Алонсо.

— Почему я дерусь?! Да разве это непонятно? А, дьявол! — Атос помедлил. — Проклятие! Вы выиграли, друг мой! Мне нечего вам ответить, кроме того, что я взбешен и крайне раздосадован неудачей, тем, что нам не удалось освободить д'Артаньяна, тем, что вместо друга мы, рискуя всем, спасли незнакомца. И теперь я ищу повода сорвать на нем свое раздражение.

— Вот видите, вы сами все объяснили.

Атос резким жестом протянул шпагу Портосу.

— Возьмите ее, друг мой, кажется, она не прибавит мне чести в этом деле… И верните мне мою, сударь, в обмен на мои извинения.

— Наше горе столь велико, — добавил Арамис, обращаясь к дону Алонсо, что все мы потеряли голову. Вы должны нас понять.

— Я не только понимаю вас, шевалье, — ответил испанец, вскакивая в седло. — Скажу больше: я приму все меры, чтобы помочь вашему другу выйти на свободу. А теперь — меня ждет герцог Орлеанский.

Он учтиво поклонился и дал шпоры коню. Мгновением позже лишь удаляющийся перестук копыт напоминал о нем.

Вскоре и он затих в отдалении.

— Что он имел в виду? — спросил Портос, когда они остались втроем.

— О чем вы?

— Ну, все эти слова о том, что он тоже постарается помочь д'Артаньяну. Этот дон Альфонсо действительно в состоянии чем-либо помочь?

— Думаю — да, — проговорил Арамис, глядя в ту сторону, где скрылся в предрассветных сумерках всадник. — Вы ведь слышали его последние слова?

— Какие?

— О том, что его ждет герцог Орлеанский.

— Кажется, так…

— Вот вам и ответ.

— Признаться, я все еще не понимаю.

— Сейчас объясню…

— Если вы мне все это объясните, я вам буду очень признателен, Арамис!

— Постойте, друзья! — вмешался Атос. — Есть вопрос, который занимает меня куда больше, чем все заговоры принца Гастона. Точнее — даже два вопроса.

— Давайте начнем с первого.

— В самом деле. Так вот, меня до чрезвычайности интересует, каким образом вам, дорогой Портос, удалось спасти нас всех перед воротами тюрьмы, найдя нужное заклинание?

— В данном случае я присоединяюсь к вам, граф, — несколько церемонно заметил Арамис. Казалось, он испытывал некоторую неловкость оттого, что ему только что пришлось противостоять Атосу. — Ведь мы допустили непростительную оплошность, даже не постаравшись узнать пароль. А вы, Портос, отворили Сезам.

— Вы хотите знать, как я открыл Сезам? — самодовольно спросил Портос и покрутил ус. — Проще простого. — Великан впервые с тех пор, как они так Жестоко обманулись в своих ожиданиях, почувствовал себя счастливым. Двое его лучших друзей, превосходство которых в области интеллектуальной не вызывало у него никаких сомнений, заинтригованные, стояли перед ним. И глаза их были устремлены на Портоса в немом ожидании.

— Мне помогла хорошая память, — продолжал Портос, продолжая придавать усам форму турецких ятаганов.