и делавшая побег невозможным. Впрочем, и бежать пленнику было некуда.
Так прошло пять невозможно длинных дней. На шестое утро Мубарак проснулся от пристального взгляда человека, сидящего на ящике напротив лежанки. Одет незнакомец был в подобие штурмового комбинезона и чистую белую рубаху. С черной шапкой волос незнакомца контрастировала рыжая, раздвоенная на конце борода. Светлые глаза, впившиеся в лицо пленника, почти не моргали. Мубарак приподнялся на локтях, пробормотал:
— Ас-саляму алейкум [79]…
— А точно ли ты прибыл сюда с миром? — поинтересовался рыжебородый. — Я смотрю, спишь ты крепко. Или делаешь вид, что спишь как человек, чья совесть чиста?
— Я прибыл с добрыми намерениями, уважаемый…
— Вот как? Тогда давай, рассказывай!
— Вы объявили на этой земле халифат, и я приехал, чтобы предложить военачальникам доблестного халифа свои услуги.
— Какие же именно? — насмешливо спросил собеседник. — Насколько я знаю, саудиты не умеют воевать, они могут только швырять деньги направо и налево. Может, ты хочешь предложить нам несколько миллионов долларов, чтобы мы могли купить много оружия?
— У меня нет миллионов, но у меня есть хороший план помощи халифату. И я хочу поговорить с большим военачальником, — твердо заявил Мубарак. — С тем, кто принимает решения.
— Ладно. Завтра ты увидишь кого-нибудь из наших предводителей, — согласился рыжебородый. — Но если твое предложение им не понравится, я тебе не завидую…
Милость аудиенции с вождем халифата, как и было обещано, Мубараку даровали на следующий день. Спустившись вниз и выйдя из дома, он с удивлением узрел свой автомобиль, оставленный на далеком блок-посту. Однако его провели мимо «мазды», снова нахлобучили на голову мешок и куда-то повезли на пикапе.
Резиденция главаря была недалеко от деревни и отличалась от прочих убогих домов разве что обилием бетонных блоков, расставленных вокруг. Подъезд к дому охраняли два пулеметных гнезда, обложенные мешками с песком.
— Сейчас ты встретишься с главой Совета по разведке и безопасности, почтенным аль-Анбари. Это первый человек в халифате, и он, помимо прочего, ведает разведкой и контрразведкой, — напутствовал Мубарака вчерашний рыжебородый посетитель.
— Проходи, хафиз Мубарак, — первый человек в халифате сделал приглашающий жест, однако присесть не предложил. Сам он сидел за богато отделанным письменным столом, бог весть откуда взявшимся в глухой иракской провинции. — Проходи и расскажи мне, почему принц из богатой Саудовской Аравии решил предложить свои услуги нашему халифу?
Голос у говорящего был тих и благожелателен, приятное лицо обрамляла аккуратно подстриженная борода, делавшая главу контрразведки похожим на добродушного шкипера. Стол был завален бумагами и свертками карт, а посредине стоял допотопный проводной офисный телефон. При виде аппарата Мубарак тут же припомнил, что верхушка ИГ, по слухам, практически не пользуется мобильными телефонами и прочими устройствами радио- и цифровой связи — с тех пор, как летающие над Землей спутники-шпионы стали наводить на любителей сотовой связи обвешанные самонаводящимися ракетами беспилотники.
— Да, в моих жилах течет королевская кровь, но принцев в Саудовской Аравии около восьми тысяч. Когда моего отца призовет к себе Аллах, едва ли он сможет оставить своим сыновьям большое наследство или много акций доходных предприятий. Я не скрываю, господин, что мной движет честолюбие и желание стать богатым и уважаемым. И я готов отвоевать такое место под солнцем силой, умом и хитростью, если понадобится…
Халиф поднял руку, прерывая монолог Мубарака:
— Я понял тебя, хафиз. И для того, чтобы стать богатым и уважаемым, ты и прибыл в халифат — несмотря на все опасности, поджидавшие тебя в пути. Но что ты ожидаешь от меня?
— Я несколько лет учился и жил рядом с неверными, мой господин. Я мог бы стать твоими глазами и ушами в их мире.
— Поверь, саудит, глаз и ушей в Европе и Америке у меня достаточно и без тебя. А стать резидентом разведки ты не сможешь — у тебя нет опыта подпольной работы, ты не умеешь работать с шифрами и дешифровкой. А учить тебя всему этому нам некогда… Твоя страна лопается от денег, богачи отделывают личные самолеты золотом и покупают за океаном всякую дрянь на баснословные суммы. Но воевать саудиты не умеют! Сколько ваша страна враждует с повстанцами-хуситами в Йемене? А результат? Да и откуда взяться результатам, если командиров больше волнуют не военные успехи, а соблюдение церемониальных правил? Если принятие решений на поле боя может затягиваться из-за соблюдения дурацких ритуалов? Великий Аллах, на совещаниях они ревниво следят, кто и где сидит. «Правильна» ли высота стула у представителя другого клана принцев.
Внезапно халиф замолк, наклонил голову к плечу и прикрыл тяжелые веки. Но мгновение спустя он снова упер свой неласковый взгляд в просителя:
— Ты, наверное, думаешь сейчас о том, зачем я тебе все это говорю, Мубарак?
— О, нет, мой господин! Я внимаю вашим словам…
— Перестань. Да, мне нечего предложить такому, как ты, кроме одного… Но прежде ответь мне на один вопрос, хафиз Мубарак. Мне донесли, что за неделю ожидания встречи со мной ты ни разу не совершил намаза. А ведь Пророк — мир ему и благословение — сказал: «Есть пять намазов, которые Аллах повелел выполнять своим рабам. Кто выполняет их как следует, должным образом, тому Аллах обещал Рай. А кто не выполнял свои обязанности, тот — в опасности». Так почему ты не молился, правоверный Мубарак? Или, может, ты не правоверный, а подосланные ко мне кяфир [80]?
Мубарак мысленно проклял себя за такую вопиющую неосторожность. Он давно уже был равнодушен к исламу, но показывать это было нельзя никому и ни в коем случае! Конечно, и здесь за ним присматривали гораздо тщательнее, чем он думал. Возможно даже, что из смежной комнаты, откуда время от времени доносились странные шорохи и звуки. Надо было срочно выправлять ситуацию. Вздохнув, он развел руки:
— Благословенный в веках имам аль-Касани в свое время сказал: «Сознательное несовершение обязательной молитвы может вывести мусульманина из религии». Но в священном Коране, а именно в суре ат-Тауба, аят одиннадцатый, сказано: «Если во имя великой цели мусульманин пропустит намаз, то Бог знает его помыслы. В этом случае необходимо искреннее раскаяние, и возобновление выполнения всего, что обязан выполнять мусульманин».
— Во имя великой цели? — генерал задумчиво огладил бороду. — Язык, во всяком случае, у тебя хорошо подвешен, хафиз Мубарак! Правда, пропуская намазы, ты еще не знал, какую великую цель пред тобой поставят. И предложат ли вообще… Готов ли ты к достижению великой цели?
— Да, мой господин! — рявкнул Мубарак.
— Мне нужно оружие, Мубарак. Серьезное оружие, а не обычные ракеты и пушки. Его еще называют оружием массового поражения. Если мы сумеем раздобыть
