— Если мадемуазель больше не нуждается в моих услугах, могу я попросить разрешения удалиться?
Атенаис царственно кивнула, и нотариус, пообещав Роджеру утром первым делом увидеться с месье Фуше, с поклоном вышел из комнаты.
Оставшиеся продолжали беседу, покуда Атенаис не подняла веер, прикрывая зевок, и не сообщила, что намерена отправиться спать.
Вызванному Альдегонду поручили устроить Роджера на ночь, после чего молодой человек, поцеловав руку своей покровительнице, последовал за мажордомом в удобную, но скудно меблированную комнату на четвертом этаже.
Раздевшись, Роджер улегся в кровать и попытался разобраться в своих чувствах. Он все еще не пришел в себя после смерти доктора и тревожился из-за своего положения, но тем не менее не переставал думать об Атенаис де Рошамбо.
Роджер понимал, что девушка недопустимо своевольна и испорченна, но всецело приписывал это ее воспитанию, к тому же смелость и самоуверенность были качествами, которые всегда его восхищали. И все ее недостатки меркли перед красотой, никого совершеннее он до сей поры не видел. Было истинным удовольствием наблюдать за каждым ее движением, за игрой эмоций, отражающихся на лице, а причудливое сочетание наивности девочки и повадок женщины казалось поистине очаровательным. Ни одна другая девушка, которую встречал Роджер, даже отдаленно не походила на Атенаис, и теперь он твердо знал, что никогда не был влюблен в Джорджину.
Засыпая, Роджер думал о ярко-голубых глазах и золотых волосах Атенаис, понимая, что успел глубоко и безнадежно влюбиться.
Впрочем, ни тревоги, ни страсть не помешали ему проспать до тех пор, пока лакей не принес на подносе завтрак. Дома Роджер ел в постели, только когда болел, поэтому незнакомый обычай его удивил, причем не слишком приятно, не воспрепятствовав, однако, отменному аппетиту. Конечно, Роджер предпочел бы добротный английский завтрак наверху или внизу, но был вынужден признать, что petit dejeuner в доме французского аристократа не лишен положительных качеств. Вместо простых булочек с маслом и джемом, которые подавали с гостиницах, где ему приходилось останавливаться, на подносе он обнаружил чашку горячего шоколада, булочки с тмином, легкие, как перышки, бриоши, хрустящие рогалики, мед, три сорта варенья и свежие фрукты.
Попробовав все кушанья, Роджер встал, оделся и вышел из комнаты. Слуги подметали и убирали обширные апартаменты, и так как в желтой гостиной никого не оказалось, юноша спустился в холл, намереваясь узнать новости у мэтра Леже, как только тот прибудет в дом.
Появившийся Альдегонд, казалось, с неодобрением отнесся к его присутствию, и, когда Роджер спросил у него, когда спустится мадемуазель де Рошамбо, мажордом чопорно отозвался:
— Мадемуазель редко выходит из своих апартаментов до десяти часов.
Было всего начало девятого, и Роджеру пришлось болтаться без дела почти час. Наконец зазвенел колокольчик, и один из лакеев направился к входной двери.
К удивлению Роджера, за ней оказался не только мэтр Леже, но и месье Фуше.
— Доброе утро, месье Брюк, — поздоровался адвокат и добавил, обернувшись к Фуше: — Не будете ли вы любезны подождать здесь, пока я поговорю наедине с моим клиентом?
Он отвел Роджера в нишу между двумя высокими мраморными колоннами и тихо произнес:
— Думаю, дело закончится удовлетворительно, но теперь это в значительной степени зависит от вас. Суд начнет дознание по поводу смерти доктора Фенелона через полчаса, и если ваши показания совпадут с показаниями месье Фуше, то, несомненно, вы оба будете оправданы. Месье Фуше уже заявил полиции, что доктор покончил с собой. — Он сделал паузу и продолжил: — Надеюсь, вы понимаете, что я, адвокат, не могу советовать вам обманывать суд, и вы сами должны решить, что сообщите магистратам. Мадемуазель де Рошамбо дала мне ясные указания избавить вас от неприятностей, и, хотя я нахожу подобную меру весьма нетрадиционной, мне пришло в голову, что лучше всего будет свести вас с месье Фуше для приватной беседы до начала суда. Едва ли нужно объяснять, что ваши с ним интересы теперь абсолютно идентичны — прекратить дело без дальнейшего расследования. Вы согласны переговорить с ним?
— Да, если вы так советуете и если это неизбежно, — неохотно согласился Роджер.
— Отлично. Тогда следуйте за мной.
Поманив пальцем Фуше, мэтр Леже отвел обоих в просторную комнату, которая, судя по полкам с гроссбухами, была кабинетом. После этого он вышел и закрыл за собой дверь, оставив их наедине.
Подойдя к камину, Фуше повернулся спиной к узорчатой решетке, заложил руки за спину и, не глядя на Роджера, сказал:
— Обзаводиться врагами без нужды всегда противоречило моим принципам. Ваш адвокат утверждает, что вы хотите замять это дело. Если так, я к вашим услугам.
— Я бы хотел избежать задержания на длительный период расследования, — откровенно признался Роджер. — Тем не менее мне нелегко рассматривать убийцу моего старого друга иначе, чем врага.
— Ваше обвинение лишено оснований, — промолвил Фуше; его бледное лицо оставалось абсолютно невозмутимым. — Я убил его из самозащиты. Вы были этому свидетелем и знаете, что, не застрели я его, он вышиб бы мне мозги рукоятью шпаги, которой уже успел меня ударить.
Роджер не мог отрицать справедливости этих слов.
— Ну и что вы предлагаете? — спросил он.
— Я уже информировал служителей закона, что около восьми месяцев назад добился выдачи ордера на арест доктора. Это можно легко проверить, связавшись с властями Нанта. Заявил, что, обнаружив доктора по-прежнему на свободе, предупредил его вчера вечером, что намерен уведомить обо всем здешние власти. После этого он в приступе отчаяния выхватил из кармана пистолет и, прежде чем вы и я успели его остановить, выстрелил себе в голову. Так как у меня хватило ума оставить пистолет возле тела, подобная версия дает лазейку нам обоим, так что вам нужно всего лишь подтвердить мои показания и, возможно, заявить, что вы знали о наличии у доктора пистолета.
— По-моему, вы намеревались обвинить меня в убийстве, — заметил Роджер. — Не вижу причин, по которым я должен лгать, чтобы вытащить вас из неприятной ситуации.
— В самом деле, месье Брюк? — Маленький рот Фуше растянулся в усмешке. — Вы забываете, что, войдя в этот дом, продолжали лгать. Вы назвали себя уроженцем Эльзаса. Что касается вчерашнего вечера, то я принял определенные меры, чтобы остановить вас и завладеть вашим поясом с деньгами. Мне это не удалось, но сегодня обстоятельства изменились. Вы хотите, чтобы я уведомил благородное семейство де Рошамбо о том, что они покровительствуют самозванцу?
