Роджер живо себе представил, какой почувствует стыд перед Атенаис, если его ложь будет разоблачена.
Искоса глядя на Роджера из-под тяжелых век, Фуше заметил его смущение и поспешил им воспользоваться:
— Кроме того, мистер Брук, я ведь еще не давал показаний перед магистратами, а между тем прекрасно умею приспосабливаться к обстоятельствам. Я могу им сказать, что во время вчерашнего допроса, тронутый вашей юностью и побуждаемый чувством сострадания, пытался защитить вас от последствий вашего преступления, но сегодня совесть велит мне сообщить всю правду, а именно, что, услышав о моем намерении добиться ареста доктора, вы пытались меня застрелить, но промахнулись и попали в вашего друга, а потом запаниковали и решили сбежать с его деньгами.
С растущей тревогой Роджер осознал, что за высоким бледным лбом рыжеволосого ораторианского проповедника кроется коварный изощренный ум. Такая история в целом соответствовала бы тому, что Фуше рассказал полиции вчера вечером, при этом Роджер мог быть обвинен, как минимум, в непредумышленном убийстве. Он знал, что не осмелится пойти на это, и медленно произнес:
— Хорошо. Я сделаю то, что вы предлагаете.
Фуше улыбнулся, глядя на свои ботинки.
— Возможно, вы не унаследовали доблесть, присущую английским адмиралам, но в этом деле проявляете мудрость, которая окажется куда более выгодной для вас, чем безрассудная отвага. Можете предоставить все объяснения мне. От вас потребуется только подтвердить, что я дал полный и правдивый отчет о происшедшем, и, если вас спросят, заявить, что доктор всегда имел при себе двуствольный пистолет. Нам пора идти, так как суд скоро начнет заседать.
Они вышли из комнаты, и мэтр Леже по равнодушной физиономии месье Фуше сразу понял, что они пришли к согласию, и повел их в свою карету.
В суде все прошло согласно намеченному плану. Дознание заняло четверть часа. Присяжные отсутствовали, но, посовещавшись, магистраты вынесли вердикт: доктор Аристотель Фенелон сам лишил себя жизни в момент временного помрачения ума, узнав, что его могут арестовать по обвинению, влекущему за собой смертный приговор.
После этого, даже не взглянув на Роджера, Фуше покинул здание суда и зашагал прочь. Роджер смотрел ему вслед, и мэтр Леже осведомился:
— Что вы теперь намерены делать, мой юный друг?
— Мне не терпится пойти в гостиницу, чтобы забрать мои деньги, — ответил Роджер. — Но приличия требуют сначала уведомить мадемуазель де Рошамбо о благополучном исходе дела.
— В таком случае я подвезу вас к особняку де Рошамбо, — предложил нотариус.
— Никогда не смогу отблагодарить вас по заслугам, месье, — сказал ему Роджер, когда они сели в карету. — Мои финансы, к сожалению, весьма ограничены, но если ваш гонорар в пределах моих возможностей, буду счастлив его выплатить.
— Нет, я не стану лишать вас ваших денег, — любезно отозвался месье Леже. — Достаточно одного взгляда, чтобы понять: вы честный юноша, а этот Фуше — мошенник, заслуживающий виселицы. Умоляю вас больше об этом не думать. Было удовольствием оказать вам услугу, и в любом случае это часть моего заработка — улаживать все юридические дела, связанные с семейством де Рошамбо. Маркиз достаточно богат, чтобы уплатить мне пару луидоров за утреннюю работу, и никогда об этом не забывает.
Десять минут спустя они подъехали к особняку де Рошамбо. Мэтр Леже высадил Роджера и поехал дальше. Роджер сразу же осведомился, может ли мадемуазель Атенаис принять его.
Вскоре Атенаис спустилась в холл. Солнечный свет играл в ее золотистых волосах, и она показалась Роджеру еще прекраснее. Он коротко сообщил ей об утренних событиях и снова поблагодарил за помощь.
Роджеру показалось, что девушка отнеслась к известию несколько равнодушно, спросив, что он собирается делать теперь, когда ему больше не грозит опасность.
— У меня не было времени об этом подумать, — быстро ответил он. — Но прежде всего я должен вернуться в гостиницу, чтобы позаботиться о похоронах доктора и забрать свои деньги.
— Конечно, — согласилась Атенаис. — Если возникнет необходимость, можете снова обратиться ко мне за помощью. — И, протянув ему руку для поцелуя, она повернулась, чтобы отдать распоряжения насчет шляпных картонок, которые несли вниз по лестнице две ее горничные.
Роджер разрывался между желанием задержаться у Атенаис и необходимостью вернуться в гостиницу, но, видя, что она занята другими делами, галантно поклонился на прощанье, вышел из дома и поспешил в «Дю Геклен».
Прибыв туда, Роджер узнал у хозяина, что тело доктора отправили в городской морг. Он осведомился о своих деньгах. Хозяин ответил, что никакого пояса с деньгами не находил и что его ему не передавали, поэтому они вдвоем отправились на поиски в темный коридор под лестницей.
Коридор был прямым и не имел ниш, чтобы подобная вещь могла долго оставаться незамеченной. Тщетно Роджер бродил взад-вперед и даже несколько раз поднимался по лестнице в надежде, что пояс с деньгами за что-то зацепился при падении. После четверти часа тщательных поисков ему пришлось признать, что денег здесь нет и что тот, кто его подобрал, давно сбежал вместе с ними.
Молодому англичанину пришло в голову, что Фуше мог забрать пояс, после неудачной погони вернувшись за ним в гостиницу, но у него не было доказательств. Не исключена возможность, что деньги присвоил хозяин или кто-то из слуг и постояльцев, решив, что пятьдесят четыре луидора стоят небольших угрызений совести.
Опечаленный Роджер прекратил поиски и занялся устройством похорон доктора. Имея лишь несколько франков в кармане, он оседлал Месье де Монтеня и, поехав к аптекарю, продал ему содержимое корзин за два луидора. Потом, скрепя сердце, за четыре кроны избавился от старого мула.
Получив во второй половине дня еще пару луидоров за медицинские инструменты доктора, Роджер отправился на поиски священника, который обеспечил бы его бедному старому другу достойное погребение. После того как вердикт суда стал известен в городе, это оказалось нелегким делом, но к вечеру он разыскал бедного священника в приходе Сент-Элье-де-Верн, который мыслил достаточно широко и за три луидора согласился совершить обряд погребения.
Следующим утром Роджер оказался единственным, кто провожал доктора в последний путь, и вернулся с похорон всего с четырьмя кронами и двумя франками в кармане. Расходы на погребение поглотили остатки того, что ему удалось выручить за имущество покойного партнера. Все же Роджер не слишком мрачно смотрел в будущее в надежде, что прекрасная маленькая покровительница найдет способ посодействовать его новой и более многообещающей карьере.
